Целищев поднял голову. Перед ним стоял комиссар «батальона Набоков.

Петр Алексеевич, это ты? Живой?

Как видишь, Михаил Сергеевич!

Чертяка! Ну обрадовал! А где Георгий Степано­вич?— спросил Целищев о начальнике политотдела.

Пошел в сто сорок девятый.

Ну, тогда я тоже туда.— И Целищев скрылся в темноте.

Разбуженный разговором, командир роты открыл гла­за. Зашевелились и другие танкисты. Поднявшись на ноги, Гоголев начал было докладывать, но Набоков не дал.

Уже проверил, все машины заправлены, с боепри­пасами порядок, пищу подвезли.

Через несколько минут старшина батальона пригла­сил экипажи на обед. Так и сказал: на обед. Пищу во­зили два раза в сутки — рано утром и с наступлением темноты. Днем было нельзя.

С едой управились быстро. До полного рассвета оста­валось еще около полутора часов. Такой резерв време­ни, если, конечно, люди успели хотя бы немного поспать, политработники обычно использовали для проведения партийных и комсомольских собраний, заседаний парт­бюро и для других политико- воспитательных меро­приятий.

— Петр Алексеевич,— обратился секретарь партбю­ро Феоктистов к Набокову.— Может, проведем открытое партсобрание? Поговорим с личным составом о прове­денных боях, заявления о приеме в партию рассмотрим.

Времени для подготовки маловато...

У меня по партийной линии все готово. К тому же — какая подготовка требуется, чтобы рассказать, как мы воевали?

Что ж, ты, пожалуй, прав.

Под обрывом небольшой балки собрался почти весь батальон. Комиссар Набоков, который теперь исполнял обязанности и командира батальона, коротко подвел итоги трехдневных боев, отметил смелые и решительные действия многих экипажей.

Экипаж старшего лейтенанта Гоголева одних только дзотов раздавил шесть,— сказал он.— Исключи­ тельной похвалы заслуживают танкисты политрука По­номарева, лейтенанта Цвилюка и многих других. Вы знаете, о ком я говорю. Знаете, потому что видели их на поле боя, равнялись на них.

Потом приступили к приему в партию. Зачитали заяв­ление командира роты Гоголева. Кто-то попросил его рассказать свою биографию.

Ничего интересного,— несколько смутился стар­ший лейтенант.— Помню нашу старую развалюху- избен­ку, вечно голодную корову у сломанного крыльца. Нас у родителей было четверо, мал мала меньше и тоже веч­но голодные. Отец работал на кожевенной фабрике, а мать — на полях у кулака. Вот и вся моя биография.

А какая у вас гражданская специальность? — по­слышался голос механика-водителя Жарикова.

Окончил учительский институт. До армии рабо­тал учителем. По рассказам матери, когда батюшка крестил меня, то сказал маме: «Из вашего сына выйдет хороший пастух».

Насчет пастуха не знаем,— опять сказал Жари­ков,—а вот учитель из вас получился добрый. Отлична учите нас бить фашистов!

Коммунисты батальона единогласно приняли Петра Гоголева в члены партии. Кандидатами в члены ВКЩб) были приняты особо отличившиеся в боях механи­ки-водители Демид Хибрич, Яков Бойдарь и Хамед Дзыба.

В это же раннее утро секретарей партбюро батальо­нов с двадцатью танкистами и материалами на них о приеме в партию срочно вызвали в парткомиссию брига­ды. Поистине ценили каждую свободную минуту! Да только не состоялась в этот час парткомиссня...

Враг, противостоящий бригаде, упредил ее атаку, двинул крупные силы. В жестокой схватке, отразив мощ­ную контратаку фашистских танков, наши танкисты вме­сте с пехотой прорвали передний край обороны против­ника и с ходу выбили его из населенного пункта Ока- товка. Стремясь восстановить прежнее положение, вра­жеская авиация в середине дня нанесла массированный удар по нашим подразделениям. Но бригада выстояла, не оставила занятого рубежа и закрепилась на нем.

В тот же час от экипажа к экипажу, от отделения к отделению пронеслась, как; недобрый ветер, скорбная весть: во время налета авиации противника погиб ком­сомольский вожак бригады Георгий Булгаков...

К вечеру бой утих.

В поздний вечерний час в одной из уцелевших изб Окатовки вновь собрались члены партийной комиссии. Инструктор политотдела Михаил Целищев, он же сек­ретарь парткомиссии, доложил присутствующим, что из двадцати человек, подавших заявления, двенадцать из боя не вернулись... Свидетели их гибели рассказали, что павшие товарищи сражались с фашистами геройски, самоотверженно. Ни один танк не повернул назад.

Партийная комиссия постановила:

Александрова Петра Ильича, лейтенанта, командира танка Т-34;

Воробьева Дмитрия Александровича, лейтенанта, командира танка Т-70;

Гнедова Николая Емельяновича, старшего сержанта, радиста-пулеметчика танка Т-34;

Гуварова Владимира Емельяновича, лейтенанта, командира танка Т-34;

Нарбитаева Тура Дупиновича, старшего сержанта, башенног® стрелка танка Т-34;

Новикова Игната Фроловича, старшего сержанта, ме­ханика-водителя танка Т-34;