Вон бугор, на левом фланге, — показал рукой Хитров.— Около него кусты. Оттуда, вроде, бьет ору дие.
Подъехал комбат Грязнов. На борту его танка инструктор политотдела Целищев, командир мотострелкового батальона Полянин и несколько автоматчиков. Майор откинул люк башни, и тут же над их танком прошелестел снаряд. В это время раздался выстрел из пушки Гаджиева. Через несколько секунд — еще.
Ах, черт лысый! — послышался веселый голос с кавказским акцентом.
Михаил Роджевич, ты кого ругаешь? — спросил комбат (Магомеда все в батальоне звали на русский лад— Михаилом).
Стукнул проклятого! — показал он в левую сторону, где загорелся вражеский танк.
Это он по нас ударил?
В том-то и дело. Я заметил вспышку.
Молодец, Миша. Ты надолго застрял?
Минут через десять закончим, - ответил механик-водитель.
Поторапливайтесь и догоняйте,— комбат захлопнул люк, и его машина ушла.
Вскоре в бой вступил и танк Гаджиева. Атака продолжалась, но темп немного снизился.
Усилился огонь противотанковых орудий! — радирует Грязнову командир роты Веселов.
И вслед за этим — другой голос:
К танку Потаха срочно медика!
Кинулись разыскивать военфельдшера Валентину Сергееву. Она в это время около танка Гоголева перевязывала раненого.
Валя, срочно в балку «Солдатская», — передал ей командир роты.
Где она, эта балка?
Гоголев показал, в каком направлении идти. Прямиком — не более пятисот метров, но добраться до нее по изрытой снарядами и бомбами степи было нелегко и небезопасно.
Маленькая фигурка Сергеевой исчезла в высоком степном разнотравье.
В балке недалеко от горевшего танка, лежал тяжелораненый командир роты лейтенант Борис Потах. На оборванном и окровавленном куске гимнастерки как-то странно и непривычно смотрелся орден Красного Знамени. Рядом хлопотали политрук роты Пономарев, помпотех Побережец и оставшиеся в живых члены экипажа.
Только подняли на руки лейтенанта, чтобы унести, как тут же поступило от Веселова сообщение: ранены стрелок-радист и автоматчик. А младший лейтенант Куклев доложил:
На нас идут одиннадцать танков, веду с ними бой!
Держись, поможем! — пообещал комбат.
Когда о положении Куклева доложили комбригу Агафонову, он приказал:
— Мобилизовать максимум танков батальона для устройства засад.
Сманеврировав, насколько это было возможно, Куклев и Полищук приступили к отражению вражеской контратаки. Они сумели на какое-то время замедлить движение противника. Этого оказалось вполне доста точно, чтобы остальные танки успели приготовиться к встрече гитлеровцев.
Куклев, отходите, пока целы. Теперь пусть лезут, — передал комбат Грязнов.
Полищук все же не успел отойти. Его механик- водитель Корягин в горячке боя дальше, чем следовало, продвинулся вперед, и их танк окружили фашисты. Тем временем контратакующие машины напоролись на засады и были почти в упор расстреляны нашими танкистами. Только четырем из них удалось скрыться.
Когда майору Грязнову доложили, что танковая контратака гитлеровцев отбита с большими для них по терями, комбат, видя, что уже сгущаются сумерки, и испросив разрешения у Агафонова, приказал:
Атаку прекратить, всем возвращаться на исходные!
С наступлением темноты в батальон приехал комбриг, начальник политотдела Полукаров и помпотех бригады майор Кисленко.
Какие потери у противника? — спросил Агафонов у комбата.
Пока точно не подсчитали. Веселов, например, еще днем доложил, что его рота уничтожила три танка, семь противотанковых орудий, четыре дзота и расстреляла около пятидесяти гитлеровцев, Но сам он пока не вернулся, на вызов по рации не отвечает. Немало уничтоженной техники и живой силы врага на счету Гоголева, Куклева, Полищука и других.
Сколько поврежденных машину вас?
Десять. Три тридцатьчетверки семь легких, Из них четыре танка остались на поле боя.
Когда и как думаете их эвакуировать? — комбриг повернулся к Кисленко.
Два трактора ЧТЗ готовы, ждем помпотеха Каток. Как только появится, сразу и едем.
Еще кто с вами?
Я, помпотех Побережец да несколько человек из ремонтников. А Соловейчик занимается ремонтом на поле боя.
