Утром Сергей опять уехал, не попрощавшись, пока Ольга спала.

Вернее, она проснулась, когда он встал, но, верная своему вчерашнему решению не проявлять непосредственных чувств, сделала вид, что спит.

Она слышала, как он оделся, сквозь приоткрытые веки видела, как постоял пару минут у окна, о чем-то сосредоточенно размышляя.

Раньше бы она встала, прижалась к нему, обняла и спросила: «Все хорошо, Сереж? – И сама бы ответила: – Все хорошо. Главное, мы вместе, дети здоровы, а остальное – утрясется и рассосется».

Но теперь – нельзя встать, прижаться, обнять, спросить и самой ответить. Теперь она сохраняет свое достоинство. И гордость.

И так это больно и противно – их сохранять… Почему нельзя к нему кинуться и если не обнять, то хотя бы надавать пощечин и высказать все, что наболело?..

Он ушел – на цыпочках, крадучись, как преступник. А она осталась со своим достоинством и мокрой от слез подушкой.

А ближе к обеду ее поджидал еще один неприятный сюрприз.

Леонид Сергеевич вышел из своей комнаты с чемоданом и объявил, что уезжает.

– Как же так? – растерялась Ольга. – Вы же Новый год собирались с нами встретить! Леонид Сергеевич! Что случилось?

– Ничего не случилось, – ответил тесть, отчего-то стараясь не смотреть на нее. – То есть… из Новосибирска позвонили, вызвали. Необходимо завтра в институте быть. Заседание кафедры. Только и всего, Оленька, не огорчайся.

Врать Леонид Сергеевич не умел. Ольга видела – что-то он недоговаривает, что-то скрывает. И от этого снова захотелось заплакать, закричать и высказать все, что наболело.

И опять гордость не позволила этого сделать. Под ключ все эмоции, даже в кругу близких людей, иначе – наболтаешь лишнего, натворишь глупостей, разрушишь что-нибудь тонкое, а потом… Перестанешь быть женщиной, которой захочется дарить голубые бриллианты.

– Но вы ведь даже с Сережей не простились. – Ольга через силу улыбнулась, взяв тестя под руку. – Может, все-таки подождете до вечера, пока он с работы вернется… Леонид Сергеевич, ну, не уезжайте! – все-таки, не удержавшись, взмолилась она и едва не заплакала.

– Простился я с ним, – тяжело вздохнул тесть. – Вчера вечером как раз и простился. Опять ты меня по отчеству, Оленька, мы же договаривались. Эх, ты! – Он похлопал ее по плечу, пошел к двери – непривычно ссутулившись, опустив голову, но остановился вдруг, обернулся. Кажется, у него в глазах заблестели слезы. А может, так падал свет.

– Ну, давай, Оленька, давай я тебя поцелую!

Они расцеловались – тепло, в обе щеки, как родные, близкие люди. Какая тут к черту гордость… Ольга обняла его и прошептала, не скрывая слез:

– До свидания, папа. Я теперь… всегда все по вашему рецепту варить буду. Со специями и травками.

– Вот! Умница!

Он быстро вышел и направился к поджидавшему у дома такси.

Ольга побрела в детскую.

Там няня одевала на прогулку Петьку. Машка, Мишка и Костик носились по комнате, швыряя друг в друга свитера и носки.

– Если через пять минут не оденетесь, я вместо прогулки за уроки вас засажу, – сурово сообщила Анна Алексеевна детям.

– И я засажу, – величественно повторил Петька, сам натягивая носки.

Дети мигом угомонились, быстро разобрались, где чьи вещички, и по-солдатски быстро начали одеваться.

– Вы и с Петькой возитесь, Анна Алексеевна, и со старшими. Спасибо вам большое, – расчувствовалась Ольга.

– Из спасибо шубу не сошьешь, – неприветливо буркнула няня. – Я уж и сама собиралась вам напомнить, что к одному ребенку в няньки нанималась.

– Извините, я должна была об этом подумать, – растерялась Ольга. Она действительно упустила момент, когда все дети «прибились» к Анне Алексеевне и стали жить под ее неусыпным контролем. – Сколько я вам должна?

– Сочтемся. – Няня взяла на руки Петьку и направилась к двери с видом королевы. Остальные дети, как свита, потянулись за ней. – В следующем месяце будете расплачиваться, тогда и сочтемся.

– Пока, мам! – помахала Ольге Маша.

– Мам, ты только няню нам не меняй, – шепнул на прощание Мишка. – Она клевая!

– А ну не болтать! – прикрикнула «клевая» няня. – Михаил, санки бери! А Костик – коньки!

– Урра! – хором завопили мальчишки, кубарем скатываясь с лестницы.

Ольга осталась в детской, вдруг очень остро почувствовав одиночество.

У Сергея – работа и… еще что-то, у Леонида Сергеевича – студенты и лекции, детям хорошо с няней, а она…

Нужно сварить кофе и подумать, как жить дальше.

Что-нибудь хорошее и веселое придумать.

Пока кофе варился, Ольга позвонила мужу.

– Сереж, я выхожу на работу. После праздников. А еще я хочу Новый год встретить на крыше. Представляешь, небо, снег, елка, накрытый стол и мы с детьми… Как думаешь, можно это устроить?

– Оль, извини, я не могу сейчас говорить. Я на объекте, за городом, – глухо ответил Сергей.

Ольга представила его – в каске, ползающего по верхотуре лесов, – и нажала отбой. На объекте так на объекте.

Все равно она завтра же поговорит с Грозовским насчет работы, а Новый год встретит с детьми на крыше.