– Не хочу. – Барышев встал и сухо, вскользь поцеловал ее в щеку. – Ты извини, отец, я спать пойду. Мне вставать завтра рано. Завтра вечером поговорим как следует, ладно?
Его шаги гулко разнеслись по всему дому. Кажется, от него, когда он ее целовал, пахнуло сандалом. Как от Оксаны.
Впрочем, аромат сандала входит почти во все мужские парфюмы.
– Вот видите, у него опять настроение плохое, – Ольга отвернулась, чтобы отец не заметил набежавшие на глаза слезы.
– Да вижу, вижу… Все я вижу, – пробормотал Леонид Сергеевич.
«Это ж ваш Сережа вас за ноги вниз тянет» – вспомнились Ольге слова из страшного сна…
Оксана едва успела принять душ и накинуть полупрозрачный пеньюар, как он ворвался в номер – злой, порывистый, нетерпеливый, с легким запахом алкоголя…
Впрочем, как всегда.
Все произошло быстро, наспех и без чувств с его стороны, но с бешеной страстью, по-животному грубо.
Впрочем, как всегда…
Вроде бы она сильно продвинулась в завоевании крепости по имени «Барышев», а вроде – билась лбом в ее стену.
Дай бог, чтобы еще кипящую смолу сверху не выплеснули. В порыве страсти, так сказать…
В общем, того знаменитого – крепкого и занозистого – крючка в сердце, которым она гордилась, все никак не получалось. Карась наживку клевал, сжирал и уплывал. К тетехе-жене и четверым деткам.
И где ее ошибка? В чем просчет?
Может, и правда забеременеть? Двойней, к примеру. Справку знакомая акушерка за двести баксов выдаст, а за триста – и снимок УЗИ. Хотя за двойню, наверное, двойную плату возьмет.
Барышев после стремительного, словно украденного, секса вскочил, напялил брюки, рубашку, трясущимися пальцами стал завязывать галстук.
Узел, второй – не получилось… Резкий рывок, словно удавку на шее затягивает. Потом распутывает, и снова узел, второй – не получилось…
Не в силах смотреть на этот истеричный процесс бегства от нее, Оксана закрыла глаза и тихо, шепотом, попросила:
– Останься…
– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.
– Что еще, по-твоему, я должна прекрасно знать?
Он промолчал.
Повесился на своем галстуке?
Она открыла глаза. Барышев, склонившись, навис над ней – галстук, завязанный кое-как, болтался действительно словно удавка.
– Что ты хочешь? – прошипел он ей в лицо. – Скажи мне, чего ты от меня хочешь?
Все. Тебя, твой дом, твои деньги, твои машины. Твой «Стройком» и твое будущее президентство.
– В этом есть какой-то смысл? – спросила Оксана. – Если я скажу?
Он рухнул на кровать, сжал огромными лапищами голову. Оксане в какой-то момент показалось, что он расколет ее как орех.
Страдает. Мучается. Переживает.
Она положила голову ему на плечо. Нежно погладила по холодной, твердой щеке.
– Что мне делать? – прошептал могущественный глава «Стройкома». – Я не знаю, что делать…
Жениться на мне, дурачок. Другого выхода нет, иначе сойдешь с ума.
– Не думай об этом. – Оксана покрыла легкими поцелуями его лицо. – Помни только, что я люблю тебя.
Он молчал и не двигался, хотя должен был схватить ее в объятия и зайти на второй виток секса.
Нужно усилить атаку.
– Я люблю тебя, – повторила Оксана. – Я не представляю без тебя жизни. Только не бросай меня, только не бросай! Я злая, нехорошая, я тебя мучаю, но не бросай меня… Мне не надо много. Только бы видеть тебя, чувствовать твое дыхание, твои руки… Я люблю тебя.
Он стряхнул ее, как соринку, и вскочил.
– Иди, милый, иди. Прости меня и не думай ни о чем. Иди.
Только бы не зарычать от злости и не расцарапать ему лицо…
– Я приеду завтра, – сказал Барышев тоном, каким сообщал, что совещание закончено.
– Я буду ждать.
И всю ночь молиться, чтобы Ольга заметила твой плохо завязанный галстук и следы помады на воротнике рубашки… И мой длинный волос, зацепившийся за пуговицу пиджака.
– Я приеду, – повторил он и ушел, не поцеловав, не пожелав спокойной ночи и даже не махнув рукой на прощание.
Ничего, тем слаще будет победа. Такие рефлексирующие чистоплюи хоть и трудная добыча, но впоследствии – очень надежная.
Уж от нее-то он не будет бегать в гостиницу к какой-нибудь юной красотке – она знает, как закручивать гайки.
Жизнь с приездом Леонида Сергеевича превратилась в ежедневное веселое приключение.
Кулинарное в том числе.
Тесть оккупировал кухню и подпускал Ольгу к плите, только если хотел научить ее каким-нибудь тонкостям.
Сегодня он готовил лагман.
– Так! Славно булькает! – гарцуя возле плиты в Ольгином фартуке, провозгласил Барышев-старший и подтолкнул ее к кастрюле. – Вот. То, что надо. Приступаем к главному. Приступаем?!
– Приступаем, – согласилась Ольга, хотя главное, на ее взгляд, свершилось – подлива кипела, по кухне витал заманчивый аромат мяса и овощей со специями, а лапша янтарными полосками доходила в кипящей воде.
– Прежде всего ответь мне на вопрос – что есть суть и основа кулинарии? – строго спросил Леонид Сергеевич, поправив очки на переносице, как профессор на экзамене.
– Не знаю! – весело ответила ему Ольга.
– Ну, откуда ж тебе знать, – снисходительно потрепал он ее по плечу. – Суть и основа кулинарии – нюанс. Поняла?
– Никак нет, товарищ шеф-повар, – отрапортовала Ольга.
– Объясняю. – Барышев-старший запустил пальцы в одну из баночек с пряностями и бросил щепотку в подливу. – Вот, к примеру, такая малость, тьфу! А может дать жизнь блюду или, наоборот, уничтожить. Главное – знать, когда, куда и сколько этой малости добавить. И не дай бог! – Он поднял вверх указательный палец и погрозил им Ольге. – Не дай бог ошибиться хотя бы в одном из перечисленных моментов! Так, а теперь – нюхай!
Ольга, послушно склонясь над кастрюлей, понюхала.
Пахло бараниной, помидорами, зеленью со специями, словом – лагманом.
– Чувствуешь разницу? – торжествующе вопросил Леонид Сергеевич.
– Нет, – честно призналась Ольга.
– То есть как это нет? – Барышев-старший, за плечи отодвинув ее от плиты, с шумом втянул носом пар над кастрюлей. – Правильно, – констатировал он. – Разницы не ощущается, потому что это еще не все!
Он запустил пальцы в другую склянку и бросил в кастрюлю очередную щепотку каких-то травок.
– А теперь?
Ольга старательно принюхалась, пахло бараниной, помидорами, зеленью со специями… Хоть убейся – лагманом!
– Н-ну… – пожала она плечами, чтобы не расстраивать блестящего кулинара.
– Слушай, у тебя насморка случайно нет? – подозрительно посмотрел на нее тесть.
