пора.
– Хорошо… папа.
Они вместе расхохотались – так непривычно прозвучало для нее это слово.
– Ну вот! – похлопал ее по плечу Леонид Сергеевич. – Совсем другое дело! А внуки-то где?
– Судя по тишине, что-то затеяли, – обеспокоилась Ольга, но в ту же секунду в гостиную ворвались дети, вернувшиеся из школы.
– Дедуля! Дедуля приехал! – Машка ловким обезьяньим прыжком запрыгнула ему на шею.
– Дедушка! – Костик крепко обхватил его ногу и стал дергать к себе, стараясь отбить деда у Маши.
– Здорово, дед! – Мишка прыгнул на Машку, Барышев-старший крякнул, но устоял.
– Дети! Вы с ума сошли, – попробовала возмутиться Ольга, но тут в гостиную вошла Анна Алексеевна, и Петька, сидевший у нее на руках, заголосил:
– Деда, деда, деда…
Начинался привычный бедлам, от которого голова шла кругом, но без него жизнь теряла свои краски.
– Здорово, архаровцы, – прокряхтел Леонид Сергеевич, стараясь удержать равновесие. – Ух, вы мои дорогие! – Он завертелся, и Машка с Мишкой, спрыгнув с него, бросились к деду в объятия.
– Ух, соскучился я по вам!
Анна Алексеевна опустила Петьку на пол, и он присоединился к общей кутерьме с поцелуями.
– Мой дед! – кричала Машка, отталкивая Мишку.
– Пусть он сам скажет чей! – вопил Мишка.
– Деда, деда, деда… – бубнил Петька, дергая Леонида Сергеевича за брюки.
– Вы мне его так на кусочки порвете, – философски заметил Костик, щекой прижимаясь к щетине деда.
– А Сережа, как назло, целый день занят, – вздохнула Ольга. – Приедет только поздно вечером.
«Или рано утром», – мысленно добавила она.
Часы показывали полночь.
Оксана закурила третью сигариллу подряд и подумала – если через полчаса он не придет…
Поеду к нему сама.
Сначала в офис, а если в офисе не застану, поеду домой.
Плевать на его семейку.
Ворвусь, скажу, что люблю и он меня любит.
И будь что будет.
Хоть конец света.
Сначала она даже не поняла, что в дверь стучат – таким тихим был звук. Так не могли стучать ни горничная, ни Ленка…
Оксана вскочила, затушила сигариллу, скинула халат, оставшись только в полупрозрачной короткой сорочке.
«Этот шанс я не упущу, – решила она, подходя к двери. – Я вырву его у жизни с мясом и кровью».
Спрашивать, кто там, не имело смысла. Она распахнула дверь и сразу оказалась в грубых барышевских объятиях. От него пахло потом и дорогим табаком.
– Подожди… я закрою дверь, – прошептала Оксана.
– Плевать, – прорычал он. – Мне на все наплевать.
Он швырнул ее на кровать и стал быстро раздеваться.
Впрочем, дверь оказалась закрыта…
Было уже почти четыре часа утра, но Ольга потеряла счет времени – так хорошо, так по- семейному они сидели.
Уже и пирог был съеден, и салат закончился, и коньячок подходил к концу, а Барышев-старший все заводил новый и новый романс.
– Отвори потихоньку ка-алитку… Слушай, а наш капиталист вообще дома ночует? – пропел он.
– У капиталиста много работы, – на мотив романса пропела Ольга.
– Я бы его, если честно, выдрал, – вдруг серьезно признался Леонид Сергеевич. – Но уже не имею таких полномочий.
Ольга засмеялась, представив, как Барышев-старший порет ремнем Барышева-младшего за то, что тот поздно вернулся домой.
– Зря смеешься. Сколько бы дел ни было, ночевать нужно дома. И баста! – Леонид Сергеевич стукнул кулаком по столу.
– Ой, да я так рада, что мы вернулись из Тая! Пусть лучше здесь задерживается. Нет, там хорошо было, кругом красота, море… Но дома лучше. И потом… – Ольга подумала, что не стоит этого говорить, но коньяк сделал свое дело – развязал язык, и она сказала: – Сережа там в последнее время был очень взвинченный. Мрачный… Я просто не знала, как с ним себя вести. У него какие-то неприятности возникли. Он не говорил, но я же понимаю. А домой вернулись, и он сразу повеселел.
– Неприятности, говоришь… Это, конечно, многое объясняет, но не оправдывает. Мужчина не должен свои рабочие неурядицы в дом приносить.
– Но он же живой человек! У него нервы могут сдать!
– Нервы лечить надо. Это я тебе как кардиолог говорю. Досталось, значит, тебе от моего сыночка. Бедная девочка.
– Ничего. Это все ничего… – Ольга повертела в руках мобильный, раздумывая – набрать Сергея еще раз или не стоит выслушивать очередное сообщение робота, что «абонент временно недоступен». Она решила – не стоит, – и отложила телефон. – Вот только боюсь, снова у него что-то на работе. Вчера чернее тучи был.
– Я с ним разберусь, – пообещал Леонид Сергеевич. – Пороть не буду, но слова подходящие найду, обещаю.
– Ой, нет, нет! – замахала руками Ольга. – Не говорите ему, что я вам нажаловалась, не надо!
И зачем она наболтала лишнего, зачем пила этот крепкий коньяк, от которого ее всегда тянуло на излишнюю откровенность?
– Послушай… Да ты его боишься, что ли? – насторожился Барышев-старший.
– Не боюсь, но все-таки не стоит, – твердо сказала Ольга.
За окном послышался шум открывающихся ворот, двор осветили яркие фары.
– Ну вот! – обрадовалась Ольга. – Приехал наконец. Я уже волноваться начала.
Леонид Сергеевич молча разлил коньяк по бокалам.
Сергей появился на пороге бледный, с плохо завязанным галстуком, в измятом костюме.
Это ничего, стала успокаивать себя Ольга, он просто очень устал, долго ехал в машине, расслабил галстук…
– Здравствуй, папа, – глухо поздоровался Барышев, обнимая отца.
– Здравствуй, здравствуй, капиталист, – Леонид Сергеевич похлопал его по спине и заглянул в глаза.
Сергей сразу же отвел взгляд.
– Как долетел? – спросил он.
– Нормально долетел. Вот, Оленька встретила, все в порядке. Ты-то как, эксплуататор?
– Эксплуатирую потихоньку, – Сергей сел за стол, без тоста, не чокаясь, опрокинул в себя коньяк и налил еще.
– Буденного на вас, кровососов, нет с Ворошиловым! – Леонид Сергеевич поднял рюмку. – Давай за встречу!
– Да и без них проблем хватает, мало не покажется, – мрачно ответил Сергей и опять, не чокаясь, залпом выпил коньяк.
«Да что ж это с ним, – в отчаянии подумала Ольга, заметив, что руки у мужа дрожат. И тут же дала себе удобный ответ: – Устал, он просто дико устал… Только вот где он снимал галстук и почему так измят костюм?»
– Сережа, ты почему не ешь ничего? – спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал волнения.
