– Плохо вас папа учил. Сами за себя слов не говорим. За нас, кто надо, скажет. Студентка небось?

– Я помогаю отцу. Работаю с ним.

– В смысле - тружусь или в смысле дела делаю? - улыбнулся Коля. Хотелось понять девчонку до конца, и Коля решил, что такие вот, лобовые, грубые вопросы сейчас как нельзя более к месту.

– Во всех смыслах, - ответила она жестко. - Страшно мне чего-то. Боюсь я вас.

– Зря, - добродушно сказал Коля. Он оглянулся: по другой стороне улицы шагал Воронцов, за ним - Виктор. Невольно Коля заразился тревогой девушки - впереди была неизвестность, да и Магницкий, как заметил Коля, давно уже праздновал труса. - Ну-ка, милый, улыбнись, - Коля взял старика под руку. - Ты чего скис, родной?

– Имейте в виду, - обернулась Нина, - с папочкой шутки плохи. Чуть что - и в заоблачный плес.

– Хороший стих, я читал, - подхватил Магницкий. - 'Не надо, не надо, не надо, друзья…' - с чувством продекламировал он. - Как нельзя кстати эти слова, не правда ли, Николай Федорович? Вы, я думаю, особенно должны любить поэта Светлова. В конце концов это же ваш, так сказать, пролетарский поэт.

Коля изо всех сил наступил Магницкому на ногу. Тот вскрикнул, девушка удивленно оглянулась:

– Что с вами?

– Какой-то негодяй отдавил мне мозоль! - Магницкий чуть не плакал. - Я не могу идти!

– Нашли время рассуждать о поэзии, - сказал Нина. - Лирик. Мы уже пришли.

Коля понял, что она не заметила ошибки Магницкого.

Молча поднялись по лестнице на второй этаж. Нина вынула из сумочки ключ, открыла дверь:

– Проходите.

Коля начал вытирать ноги. Когда девушка и Магницкий ушли в комнату, Коля поставил замок на собачку и закрыл дверь.

– Ну, где вы там? - послышался грубый голос.

Коля вошел в комнату. Она была хорошо и уютно обставлена - старинный гарнитур красного дерева в стиле ампир, картины на стенах, цветистый фарфор на полочках. В 'красном' углу висела богородица 'Нечаяныя радости', перед ней теплилась лампада. А за столом сидел мужчина лет пятидесяти с бульдожьими щеками и выразительными глазами, которые зыркали по вошедшим, ввинчиваясь в них, словно два буравчика.

– Слушаю вас, - сказал мужчина. - Хвылин моя фамилия.

– Я Магницкий, - Иван Карлович шаркнул ножкой и поклонился. - Сам я не располагаю достаточной суммой. Но есть крупный человек, Кондратьев Николай Федорович, прошу любить и жаловать. - И Магницкий сделал жест в сторону Коли. - Ручаюсь за него, как за самого себя. Он не только все у вас возьмет, но и заплатит наличными!

Хвылин смотрел в упор, не мигая, и молчал.

– Не гоже вот так гостей потчевать, - тихо обронил Коля. - Не тот обычай.

– И я смотрю - не тот, - развел руками Хвылин. - Вроде бы православные люди зашли в православный дом. Икона висит, лампадка теплится. Что сделать-то надобно?

Магницкий нервно улыбнулся и торопливо перекрестился.

– Справа налево крест творить надобно, - насмешливо сказал Хвылин. - А ты что? - обратился он к Коле. - Или ты слишком крупный, чтобы лоб перекрестить?

– Я неверующий, - сухо сказал Коля.

– Какой же тогда ты блатной? - Хвылин говорил ровным, тихим голосом, словно проповедь в церкви читал. - Все блатяки крест носят, в бога веруют, он наш последний на сей земле заступник и отец. А ты носишь ли крест?

– Нет, - резко ответил Коля. - Если я не нужен - уйду.

– Ха-ха, - протянул Хвылин. - Войти сюда просто. А вот выйти… Подозреваю я тебя.

Коля сел за стол, вытянул руки.

– Иди ты? - спросил он насмешливо. - Погляди-ка: у меня руки не дрожат?

– Нет, - сказал Хвылин. - К чему ты?

– К тому, что я тебя не боюсь - все так же насмешливо сказал Коля. - Сократись, милый, а то неровен час…

– Не грози, - вздохнул Хвылин. - Все ведь под богом ходим, и никто из нас, грешных, не знает, когда умрет. - Он посмотрел на Колю долгим взглядом, и у Коли сжалось сердце. 'Где-то прокол, - подумал он. - В чем-то ошибка. Где и в чем? Теперь надо идти напролом'. Коля щелкнул замком портфеля и высыпал на стол все десять пачек. Глаза Хвылина округлились. Он протянул руку к деньгам, но Коля ударил его по руке:

– Спешишь? - Коля достал из бокового кармана и положил на стол свой 'ТТ'. - Как видишь, я тебе верю больше, чем ты мне. Давай товар - и по щелям.

– Ладненько, - Хвылин облизнул пересохшие губы. - Вижу, ты и впрямь крупный человек, жди здесь, приду с хозяином товара, с ним все решишь. Хоп?

– Пусть вам, Хвылин, стыдно будет, - укоризненно сказал Магницкий. - Такой человек, как я, вам, Хвылин, плохого не сделает. Вы меня еще поблагодарите за то, что я привел Николая Федоровича, вот увидите!

– Ладно, - прервал его Хвылин. - Я пошел.

– Выпить - закусить найдется? - весело спросил Коля.

– Нинка сообразит, - Хвылин напялил кепку и ушел.

Вошла Нина. Она посмотрела на Колю и Магницкого с таким презрением и ненавистью, что Коле стало неприятно. Он на мгновение почувствовал себя и в самом деле каином - скупщиком краденого.

– Чем барышня недовольна? - Коля пытался говорить весело, но получилось пошло, как будто он заигрывал с девушкой.

– Всем довольна, - отозвалась она насмешливо. - Водку жрать будете?

– Не любишь пьяных? - догадался Коля.

– Пьяных стрелять надо, - сказала она яростно. - Чтобы жизнь людям не портили.

– Понял, - кивнул Коля. - Тогда неси чай.

Она удивленно взглянула на него и ушла на кухню.

– Как настроение, Иван Карлович? - нарочито бодрым голосом спросил Коля. - По-моему, сделка завершается благополучно?

– А у меня сосет под ложечкой и хочется икать. Боюсь, что все эти эксперименты уже не для меня.

– Ничего, - успокоил его Коля. - Сейчас попьем крепкого чайку, и вы придете в себя. - Коля подошел к стене, на которой висели семенные фотографии. На одной из них была запечатлена группа юношей и девушек. Среди них Коля без труда отыскал Нину. Надпись гласила: '2-й курс, 32 группа'. Вошла Нина, начала расставлять чайные чашки.

– Вы крепкий любите или послабее? - спросила она.

– Крепкий. Выходит, ты студентка? Забавно.

– Это почему же забавно? - угрюмо осведомилась девушка.

– Ну как же, - Коля пожал плечами. - Отец - профессиональный уголовник, а дочь учится в советском вузе. При этом помогает отцу во всем.

– А может, она оттого и помогает во всем, что больше не студентка, - горько сказала Нина. - Вы об этом не подумали? Хотя где вам. У вас одна забота: выпить-закусить. Лоб-то - два сантиметра.

– У меня? - удивился Коля и потрогал лоб. - Неправда! У меня высокий лоб!

– Узкий, - сказала она насмешливо. - У кого он высокий и широкий - тот высоко и широко живет. А ты - гад подколодный. Садись, хлебай свой чай.

– Не очень-то вы любезны, - проскрипел Магницкий.

– Ладно, молчи, - сказала она грубо. - Мне теперь на все наплевать. Из института вышибли. А разве я виновата, что отец у меня такой? Я что, отвечаю за него? Отвечаю, скажите? Всюду говорят: дети за родителей не ответчики! А на деле другое выходит… Вот и ладно. Вот и буду воровкой - все равно правды не было и нет!

– Оно конечно, - кивнул Коля. - Согласен. Ты, конечно, им с открытой душой все выложила: так, мол, и так. Судим отец, да я-то при чем? А они вместо понимания и сочувствия - тебя за борт. Ясное дело - правды