нельзя? – Он вспомнил о предстоящем в конце путешествия вознаграждении.

Решительным и резким движением она сбросила его руку:

– В кредит будете общаться с той выдрой, с которой вы весь вечер вчера танцевали.., у которой декольте до самых коленок!

Она встала и поставила недопитый стакан на стол:

– Мне пора идти, я на работе…

– Иди, – разочарованно согласился он, – что с тобой поделаешь? А чем народ там занят?

Не видела?

– Кто спит еще, а кто у бара толкается… опохмеляются.., там и бутерброды есть – можно перекусить. На завтрак-то вы уже опоздали, – выходя из каюты, объяснила Татьяна.

– А что? Это мысль, – сообщил Хохлов сам себе, когда за ней захлопнулась дверь.

Теплоход «Пионер» стоял в глубокой протоке с крутыми берегами. С его правого борта был спущен трап прямо на зеленую лужайку, ярко освещенную жарким июльским солнцем.

На ходу дожевывая бутерброд с колбасой, Хохлов вышел на травку и огляделся вокруг.

Неподалеку Катя с Ириной увлеченно играли в бадминтон, ничего вокруг не замечая. Он решил им не мешать. Пройдя мимо Ольги Петровны, дремавшей в шезлонге, он направился к небольшому песчаному пляжу, где заметил какое-то оживление.

Спустившись по короткой, но крутой тропинке, он увидел на берегу супругов Самохваловых, Солодовникова и Андрея. Они были заняты тем, что снаряжали четыре доски для виндсерфинга, явно намереваясь в скором времени спустить их на воду. Вернее, мужчины снаряжали доски, а Нина в купальнике загорала, лежа на надувном матраце. Увидев Хохлова, она приветственно помахала рукой.

– Физкульт-привет! – бодро прокричал он, помахав в ответ. – Кто еще не прошел медосмотр? Прошу спортсменов сдать мочу на сахар, кал на яйца!

– А-а! Доктор проснулся, – обрадовался Самохвалов, – ну, слава богу! Теперь почти все в сборе, можно начинать парусную регату. Осталось только Гершковича разыскать…

– А чего его искать? Я его только что видел в баре.., он там.., э-э.., разминается.., красненьким.., и с барменом опять ругается…

– Старик, ты можешь управлять этой штукой? – спросил Солодовников, кивнув на доску.

– Ну, не так, чтобы очень, но.., пробовал, одним словом.

– Тогда давай, подключайся. Доски еще есть, на всех хватит. Мы сейчас немного тут поплаваем, а потом устроим гонку. Традиция у нас такая.., согласен?

Хохлов пожал плечами:

– Почему нет? А приз будет?

– Обязательно! – подтвердил Самохвалов. – Но по итогам трех заездов.

– А какой приз?

– Пятьсот баксов.

– Ого! – оживился Хохлов. – Я, кажется, перехожу в профессионалы…

Постепенно легкий ветерок усилился до свежего. Короткая разминка, проведенная прямо у воды, показала, что шансы завоевать приз у Хохлова практически равны нулю. Собственно говоря, фаворит был очевиден: Андрей на голову превосходил по мастерству всех остальных участников. Однако это нисколько не охлаждало их пыл.

Дистанция гонки длиной около трех километров имела форму треугольника. Необходимо было, стартовав прямо с пляжа, обогнуть левым бортом два острова и финишировать опять-таки на пляже, на глазах у собравшейся здесь к этому времени публики. Помимо пассажиров, на пляже появился и кое-кто из членов судовой команды. В частности, Хохлов заметил обеих горничных, загоравших особняком на матрацах.

Причем вид Татьяны в очень экономно скроенном купальнике заставил его еще сильнее жаждать победы в этом состязании. В его голове постоянно, как наваждение, крутилась одна и та же цифра – частное от деления пятисот на пятьдесят.

Гершкович, несмотря на успешно проведенную в баре разминку, от участия в соревнованиях отказался и занял место среди зрителей. Однако вскоре он был оттуда извлечен Самохваловым и произведен в главные судьи – ему был вручен стартовый пистолет. Причем в качестве такового был, за неимением лучшего, использован газовый «вальтер» Андрея (положенный ему как охраннику), с которым он не расставался даже на пляже.

Наконец участники соревнований, согласно правилам техники безопасности облаченные в оранжевые надувные спасательные жилеты, выстроились в линию вдоль уреза воды, каждый напротив своей доски. Гершкович выстрелил из пистолета, и гонка началась.

После того как гонщики прошли около трети дистанции, все стало ясно: Андрей, как и следовало ожидать, вырвался далеко вперед, Хохлов безнадежно отстал, а вот между Самохваловым и Солодовниковым развернулось острое соперничество. Отставшему Хохлову было отчетливо видно, как они поочередно обходили друг друга, причем Солодовников несколько раз применил запрещенный правилами прием, так называемый «пампинг», то есть несколько раз отклонил, а затем резко потянул на себя парус. Это в конечном счете позволило ему прийти к финишу вторым.

Когда Хохлов не спеша закончил дистанцию, на берегу уже разгорался спор. Самохвалов требовал дисквалификации Солодовникова; тот вяло отрицал факт нарушения правил; а Гершкович озадаченно чесал затылок. Его квалификации, как главного судьи, хватало лишь на то, чтобы пальнуть из стартового пистолета.

Поэтому, когда Хохлов вышел на берег, все бросились к нему, как к третейскому судье. Выслушав конфликтующие стороны, он величественно поднял руку и произнес:

– Платон мне друг, но истина дороже.

– Ясней, пожалуйста, – попросил главный судья.

– Виктор нарушил правила, – вздохнув и разведя руками, уточнил Хохлов.

– Все ясно, – подытожил Гершкович. – Первое место занял Андрей – он получает четыре очка, второе – Юрий Петрович, три очка, третье – доктор, два очка. Солодовников дисквалифицирован и очков не получает.

– Прошу занести в протокол, – потребовал Самохвалов.

– Результаты будут занесены в компьютер, – Гершкович постучал себя пальцем по голове…

В этот момент судовая рында известила, что пора возвращаться на обед. Участники и болельщики, победители и побежденные дружно потянулись к трапу.

После обеда ветер скис, наступил практически полный штиль и сопутствующая ему жара.

К тому же после обеда спортсменов охватила сонливость, так что единогласно было решено продолжение соревнований перенести на завтра.

Ужин прошел почти так же, как и вчера.

С той лишь разницей, что Хохлов воспользовался дальновидным советом Крылова и поэтому выпил гораздо меньше, чем накануне.

На следующее утро Хохлов проснулся очень рано, около шести часов. Теплоход еще двигался. Наскоро умывшись и одевшись, Хохлов поспешил в ходовую рубку. Еще накануне он договорился с капитаном, что тот разрешит ему присутствовать при швартовке судна на очередную дневную стоянку.

В рубке, кроме капитана с неизменной трубкой в зубах, находился матрос-рулевой. Обе двери были открыты настежь, поэтому запах табака почти не ощущался.

– Доброе утро, бог в помощь! – приветствовал доктор судоводителей.

– Привет, Игорь Сергеич. Я уж думал, что ты проспишь, – отозвался капитан.

Он был рад приходу гостя. Утренние часы на вахте – самые неприятные. Ужасно клонит ко сну, а с рулевым уже все темы говорены-переговорены; красоты природы – видены-перевидены. Единственное развлечение – радиоприемник. Но в данный момент судно находилось в отдалении от больших городов, а значит, вне зоны уверенного приема длинноволновых радиостанций и тем более УКВ. А прием на коротких волнах означал, что слушать придется шипение и треск. Новости, с пятого на десятое, послушать еще