можно, но вот музыку – уже сущее мучение.

– Ну, как видок? – спросил капитан, описав дымящейся трубкой перед собой широкий полукруг с таким горделивым видом, будто он лично сам это все и сотворил, пока доктор беспечно спал в своей каюте.

– Хорош! – искренне восхитился тот.

Вид действительно был прекрасен: теплоход шел по фарватеру, пролегающему в этих местах вдоль правого – крутого и обрывистого берега, прорезанного кое-где ущельями оврагов и балок. Местность там, наверху, над берегом, была в основном степная, но внизу, в полосе между урезом воды и обрывом, довольно часто встречались чрезвычайно живописные лиственные, главным образом дубовые, рощи. Солнце, стоявшее в этот ранний час слева – сзади по курсу теплохода, не слепило глаза, а, напротив, позволяло рассмотреть все красоты природы при самом благоприятном освещении. Удаленность от крупных населенных пунктов, помимо плохого качества радиопередач, проявлялась также в отсутствии видимых следов человеческой жизнедеятельности. Утро было тихое и безоблачное; водная гладь напоминала зеркало. Поэтому, если не оглядываться назад, на пенистую кильватерную струю теплохода, то можно было легко представить, имея даже не слишком богатое воображение, будто ты неподвижно висишь вместе со скалами и рощами где-то между небом и его зеркальным отражением. Это создавало ощущение полета…

– Черт возьми, спать охота – сил нет… – зевнул, переминаясь с ноги на ногу, рулевой.

Хохлов понял – для того чтобы иметь возможность наслаждаться ощущением полета, необходимо, по меньшей мере, как следует выспаться.

– Скоро уже… – откликнулся капитан, смотревший в бинокль куда-то влево от фарватера. – Вон, видишь сухое дерево? – спросил он рулевого, переведя взгляд на правый берег.

– Вижу.

– На его траверзе будем поворачивать на левый борт, приготовься.

– Чего мне готовиться… – пробормотал оживившийся в предчувствии скорого отдыха матрос.

– Какая здесь ширина Волги? – полюбопытствовал Хохлов.

– Собственно говоря, здесь не Волга в строгом смысле этого слова, – ответил капитан. – Мы сейчас находимся в акватории Волгоградского водохранилища, поэтому ширина здесь довольно большая – около двадцати километров.

– А мы сейчас куда направляемся?

– А вон там слева виднеется группа островов… Видишь? – Капитан показал черенком трубки, куда именно нужно смотреть.

– Вижу.

– Вот к одному из них мы и подойдем сейчас. До них километров пять.., по прямой от фарватера.

– А почему сразу к нему не направиться?

А только от этого сухого дерева? Прямо ведь гораздо короче?

Рулевой усмехнулся, а капитан пояснил:

– Там очень мелко. У нас осадка небольшая, но подходить нужно очень осторожно и только вполне определенным образом. Иначе сядем на мель… Намучаемся тогда, будь здоров как…

Капитан повернул какую-то ручку на пульте управления, и судно заметно сбавило ход.

– Лево руля! – последовала его команда.

– Есть, лево руля! – отозвался рулевой.

– Так держать! – приказал он через некоторое время.

– Есть, так держать!

После того как судно прошло какую-то, одному капитану известную точку, он опять прибавил ходу.

Минут через пятнадцать они поравнялись с маленьким, густо поросшим ивняком островом.

Капитан опять сбавил ход и подошел к штурвалу.

– Давай-ка я сам порулю.., от греха подальше…

Он взял штурвал и повел теплоход по замысловатому, извилистому курсу.

Острова пошли теперь и справа и слева. Они становились все больше, деревья на них становились все выше, а сплошная еще недавно водная гладь стала разбиваться на тенистые протоки.

– Вот сюда мы сейчас и встанем, – капитан указал на роскошный песчаный пляж, оказавшийся неожиданно прямо по курсу судна.

До него оставалось метров пятьдесят, когда внезапно палуба словно слегка поехала у них из-под ног, а двигатели изменили тональность своего монотонного пения.

– А-а! Черт побери! – выругался капитан, опрометью бросаясь к пульту и выключая оба дизеля.

– Что?.. Мель? – испуганно спросил Хохлов.

Капитан пожал плечами:

– Возможно.., но, боюсь, кое-что похуже… двигаемся пока…

Действительно, теплоход медленно, но уверенно приближался к пляжу. Через несколько секунд едва слышный шорох, вызванный трением днища судна о песок, и легкий плавный толчок известили экипаж о том, что цель ночного перехода достигнута. Осталось уточнить – какой ценой.

– А что могло быть хуже, чем мель? – поинтересовался Хохлов.

– Хуже – если мы намотали на винты какую-нибудь дрянь вроде рыболовной сети…

– Почему?

– Да потому что с мели мы, с божьей помощью, а также с помощью лебедок и винтов скорее всего снимемся. А вот если вышли из строя винты, то… – капитан с сомнением покачал головой, – ни водолазов, ни тем более сухого дока у нас тут не имеется…

– А как это выяснить?

– Придется нырять, – флегматично пояснил капитан.

– Понятно. Ну, спасибо, Владимир Аркадьевич, я побежал.

– Пожалуйста, еще приходи… – пригласил капитан и выпустил очередной клуб дыма.

Когда судно остановилось, вентиляция в рубке значительно ухудшилась, и концентрация табачного дыма стала расти с устрашающей быстротой. Хохлову ничего другого не оставалось, как спешно оттуда ретироваться. Тем более что самое интересное должно было происходить теперь в кают-компании. Приближался завтрак.

Спускаясь по трапу из ходовой рубки, Хохлов услышал визгливый голос Гершковича:

– ..как ты смеешь так со мной поступать?!

Ты, невежда!

– Да что я такого сделал? – послышался в ответ обиженный бас одного из палубных матросов, который, как по мере приближения стало видно Хохлову, стоял рядом с возбужденным Гершковичем.

– Ты провез мне по ногам своей вонючей шваброй! Я буду жаловаться капитану!

– Я же вам русским языком сказал, посторонитесь, а вы…

– Как ты смеешь мне указывать, что я должен делать и где стоять?! Кто ты такой?

– А ты кто такой? – последовал классический контрвопрос начинавшего постепенно выходить из себя матроса.

– Я заместитель директора!

– А пошел бы ты, заместитель директора, к…

Куда именно должен был пойти Гершкович, свернувший за угол Хохлов уже не расслышал.

Задерживаться для этого он не счел нужным.

Тем более что было нетрудно и догадаться.

По мнению Хохлова, манера общения с экипажем была у Гершковича далеко не самой удачной. Особенно если учитывать значительную разницу весовых категорий матроса и заместителя директора. Однако, что касается существа спора, доктор был всецело на стороне Гершковича.

В середине завтрака в кают-компанию вошел капитан и сел на свое место во главе стола.

Взоры пассажиров, осведомленных Хохловым об особенностях сегодняшней швартовки, вопросительно сосредоточились на вошедшем. Тот не стал томить публику ожиданием:

– Господа, у меня для вас пренеприятные известия.., мы намотали на винты рыболовную сеть…

При этих словах две или три дамы слегка взвизгнули.