В технократическом «верху»,Там тоже мысль шальная бродитПодразобраться, «кто есть ху».(Надеюсь, знатоки цитатПростят нам скромный плагиат?)И пусть Фарлаф украл Людмилу,Но поспешили «мудрецы»Списать все русское в могилу —Есть святорусские жрецы,Потомки Всеясветной Речи,Они крепили тайный фронт,Хранили русский генофонд,Прицельно отбивая нечисть.Дрожи, Фарлаф! Уже готоваУ Финна «Мертвая вода»,Ее концепция твердаИ для предателей сурова!Да и кувшин с «Живой водой»Уже к Руслану на подходе…Ты думаешь, читатель мой,Мы завершим на грустной ноте?Как бы не так, нам с давних порВрачами запрещен минор.ПЕСНЬ ШЕСТАЯЛюбой пират из банды ФлинтаВ сравненьи с нынешним — джентльмен.Мой друг! Пора вставать с колен,Из топких дебрей «лабиринта»Искать пути к живым ключам,Чтобы Фарлафам-палачамИ прочему шальному сброду,И надмасонскому уродуКафтан наш был не по плечам.Чтоб, каково ни наряжалисьОни то в женщин, то в мужчин,Исход предвиделся один:«Фу!» — и ребята растерялись.* * *Меж песней пятой и шестойБыл перерыв почти полгода;Теперь сказали бы «застой»,Возможно… Но иного рода.Ведь время, что течет сейчас,Для Пушкина грядущим было.Песнь пятая звучит для нас,В ней наша спящая ЛюдмилаИ наш Руслан. Но вот в шестой,Где безвозвратно канул в ЛетуНаш век жестокий и пустой,Должно быть собранным поэту,Чтоб проявить сквозь тьму вековЗначение событий главных.И как «живой орган богов»[76]Он здесь себе не знает равных.В прогнозах жрец попу не брат;Владея целостной картиной,Он не скует свободный взглядДогматами, как паутиной.Не зря его «заклятый друг»Тургенев, явно с толку сбитый,Писал: «Явился Пушкин вдругС шестою песней и…обритый».Так, строя образ до конца,У Пушкина был смысл, конечно,«Войти» в дельфийского жрецаНе только мыслью, но и внешне.Отсюда странное начало«Ты мне велишь»… за рядом строкУже вторично прозвучало«Но ты велишь»… Да кто же мог,Кто так бесцеремонно смеетПевцу свободному велеть?Особа твердая, заметь;Тут пушкинист иной сумеетВести исследований гонГодами… жертвуя карьерой,Стоял ли Пушкин за портьеройВ покоях Долли Фикельмон.А лучше б сердце береглиТот день холодный и короткий,В который за перегородкойСтенала в горе Натали.Так кто велит? Кому мольба?Судьба, читатель мой, судьба!Она велит определенно,Презрев иронию хлыщей,Помочь потомкам удивленнымУвидеть «общий ход вещей».В игривом стиле монолога
