Увидит каждый, кто не слеп, Взаимовложенность судеб России и ее пророка. Atande! Мы через века Забрались в самый заповедник. Между эпохами посредник — Лишь стихотворная строка. Продолжим. Финн остановился В хранимом Богом уголке. Зеленой змейкой плющ завился На худосочном стебельке, Гранита треснувшие плитки, Платан, обугленный грозой, Рябые, тусклые улитки, С упругой слитые лозой. Здесь за скалистою грядою Текут волшебные ручьи С живой и мертвою водою. Два духа к ним хранят ключи, За много верст не допуская Ни экстрасенсов, ни Наин, — Совсем другое — вещий Финн. Кувшины в воды опуская Спокойно наполняет он. И мы не будем волноваться, Нам ясно, что Руслан спасен. С ключами надо разобраться. Вот «льется», как скульптуры льют, Источник с «мертвою водою»; Лишь он способен русский люд Скрепить концепцией одною. «Живой волною» ключ «течет» По диалектике закону — Он призван вопреки Сиону Вдохнуть уверенность в народ. Но любознательный при этом Здесь новый уровень найдет; Ключи еще с одним секретом: Течет «ОДИН», а льется «ТОТ», ОДИН — Бог Мира Триединый, Его начало и венец, А ТОТ — Гермес — считай отец Эзотерической доктрины, Подхваченной жрецами Ра И для непосвященных — скрытной. Теперь читатель любопытный Тут может думать до утра; Пусть разбирается один, Мы за Фарлафом последим. Да! Где Фарлаф? — обеспокоясь, Уже тревожится народ. А он, как в неком фильме НОИС (Читайте задом наперед), Из века в век, как заводной, Ползет со спящею княжной. Чуть карла потерял контроль Над иерархией кагала, Вмиг отсебятину погнала Наина, навязавши роль Освободителя — мессии Фарлафу. Ну а тот и рад: Въезжает важно в стольный град, Триумф вкушая на России. Но что за встреча? Почему Владимир нервно-беспокоен, Тем более — не рад ему; Вдруг стал он «неизвестный» воин. Неужто князю в седину Вошло бесовское коварство? Не он ли обещал полцарства Любому, кто спасет княжну. У князя, сникнувшего в горе, Немой вопрос встает во взоре: Откуда этот идиот? И тут Фарлаф понес такое, Что вяли уши у бояр, Решивших, что жених в запое: Как он, не устрашившись чар, В жестокой битве с лешим, чудом Сумел Людмилу отобрать. Тут не захочешь — станешь врать, Коль школу проходил с Талмудом, Который, насадив кругом Антисемитскую идею, На все века вменил еврею Сражаться с призрачным врагом. Отсюда ложь, хоть вдохновенье Фарлафа кинуло уже. Князь молча внемлет, но в душе Имеет сильное сомненье, Что почивающий народ Разбудит «избранный» урод. Не зря мы князя не узнали,
