поехали машины. Не замедляя шага, женщина перекинула рубильник на стене. Вверху заскрипело, плита быстро опустилась, закрыв путь к отступлению. И сразу впереди зажегся свет.
* * * Открыв глаза, Кирилл сел на койке и первым делом ухватился за катану. Сабля лежала где он ее и оставил – на столике рядом. Столик был восьмиугольный, как и комната… как и большинство других помещений в двухуровневом подвале, где он находился. Буря разыгралась нешуточная, в этом сезоне такие иногда случаются – и теперь, по словам Лукана, около суток предстояло торчать здесь. Хотя минута, час, месяц, год – все эти слова имели сейчас достаточно приблизительный смысл, потому что ни Денису, ни старику до сих пор не удалось внятно соотнести местный способ деление времени с земным. Кир поднял руку разглядывая перстень-часы на указательном пальце, подаренный Айрином. Восьмиугольный циферблат, незнакомые значки и три стрелки, движущиеся с разной скоростью. Сутки, насколько Кирилл сумел понять, местные делили на восемь больших отрезков, именуемых касси. Касси, в свою очередь, делились на восемь частей – танги, а всего таких единиц в исчислении терианцев было не то шесть не то семь, причем крайние – алки – совсем короткие, явно меньше секунды. Стрелки на часах показывали касси и два промежуточных отрезка, и всё это очень сбивало с толку. Одно Кир уяснил точно: есть три дневных и три ночных касси, а также одна утренняя и одна вечерняя. Хотя, конечно, длина дня меняется от времени года… в котором насчитывается восемь сезонов – и сейчас стоит тот, который в земном варианте соответствовал бы, скорее всего, концу зимы. Он обулся, поправил мятую рубашку. Из-за бури они должны просидеть в укрытии не меньше трех- четырех касси. А сколько это точно времени в земном исчислении – еще предстояло разобраться, потому что все наручные часы землян при переходе через портал остановились. На столике стоял высокий изящный кувшин с напитком, смахивающим на клюквенный морс, и миска, где лежали бутерброды, то есть суховатые хлебцы, смазанные бледно-зеленым маслом, имевшим одновременно травяной и сырный привкус. Прислушиваясь к тихим голосам, что доносились из-за двери, Кирилл взял бутерброд и стал жевать. Местные называли их канюки. Одеваясь, он съел два канюка, запил морсом. Кроме кровати да столика в маленькой комнатенке стояли синий светильник и железная грелка с углями. Тепла она уже почти не давала, пришлось размяться, поприседать и поразмахивать руками. Делая зарядку, Кир прислушивался к голосам снаружи и разглядывал обстановку. Светильник был не такой, как те, которыми пользовались варханы на Земле, пониже и на широкой подставке с тремя ножками. Что за труха там светится – не понять, но она разгоралась, если светильник тряхнуть, и после очень медленно угасала. Стены, пол, потолок – всё из зернистого камня, в котором сохранилась фактура ракушек. На полу потертый ковер с узором из квадратов, треугольников и ромбов. Кровать, столик – самые обычные, хотя столешница восьмиугольная. А вот грелка… Он присел над ней. Как и кувшин, очень изящная работа: широкая 'лодочка' на четырех гнутых ножках, в которой тлеют угли, накрытые узорчатой решеткой. Узоры – тоже сплошные геометрические фигуры. Приоткрыв дверь, Кирилл выглянул. Когда-то это был просто обширный подвал под большим зданием, состоящий из нескольких коридоров и десятка помещений. А теперь он превратился в место, то есть в базу повстанцев. Но не основную, в этом Кирилл был уверен. Да и Леша сказал то же самое, как только они очутились здесь. Машины оставили в небольшом зале, куда привел деревянный настил и где уже стояли два терианских автомобиля с длинными кабинами и фарами-полумесяцами. Кирилл окинул взглядом коридор. В конце его была лестница, а перед ней приземистый проем-арка, ведущий в большое помещение, которое он мельком разглядел, когда один из молодых терианцев вел его в спальню. Он пересек коридор и заглянул в проем. В просторной комнате стояли стол с посудой, длинная лавка и несколько стульев. Ближе к двери на конце лавки медленно раскачивался из стороны в сторону, держась за горло, Леша – остроносый, морщинистый, всклокоченный, похожий на старого больного воробья. На нем была все та же 'горка', которую он впервые надел еще в водонапорной башне, черные ботинки и камуфляжный платок-бандана, расправленный и наброшенный на плечи. Дальше, распрямив спину, положив руки на колени и глядя прямо перед собой, сидел Денис. Костюмные брюки, белую рубашку и лабораторный халат он сменил на меховые шаровары, плотную шерстяную рубаху, куртку из светлой кожи. За ним, одетый примерно также, развалился Багрянец со стаканом в руке, а по другую сторону столарасположились Мариэна и Айрин. Молодых терианцев, Лукана, Батура и двух механиков, которые чинил машины в зале, когда гости попали туда, здесь не было. У углу слева от двери исходил жаром железный ящик с углями, а справа была оружейная пирамида. – Кирюха… – продребезжал Леша тихо и закашлялся. – Заходи… Садись вон там.
Он пододвинулся, и Кирилл присел между ним и Денисом. – Как спалось? – спросил Леша.
– Нормально. – Кир кивнул на кувшины. – Спиртное?
– В одном сухое вино, – пояснил Денис, – в другом субстанция, по вкусовым качествам напоминающая компот.
– Винище у них вроде и слабое, – влез Багрянец, – а в башку так шибает… ик!
– Субстанция, значит, – пробормотал Кир, беря кувшин. После зеленых канюков (а на столе были еще желтые и белые канюки) хотелось пить.
Откинувшись к стене, Багрянец хлебнул из стакана и прикрыл глаза. Денис сидел неподвижно, терианцы рассматривали Кирилла. Леша наконец справился с приступом. Налив себе вина, он сделал глоток, потер ладонью горло.
– Ты знаешь, Кирюха, что оказалось… Пятеро местных погибли, чтобы нас с Земли вытащить. Эти парни, которые нас сюда привезли – остатки отряда, напавшего на варханов. И напали они чтобы… как там оно называется, Деня?
– Чтобы отбить маленькую портальную машину, – сказал Денис. – То есть малую.
Он протянул руку к стоящей перед ним чашке, взял, поднес к губам, отпил, поставил назад… Кирилл искоса наблюдал за молодым ученым. Тот двигался очень сдержанно, точно и скупо, словно не хотел делать ни одного лишнего движения и старался изгнать из своих жестов, выражения лица, интонаций голоса ненужные эмоции. Странный вообще тип этот Денис… Хотя, подумал Кир, мне вечно всякие необычные личности попадаются. Яков с Лешей, что ли, обычные? Да я и сам, в общем-то…
Он перевел взгляд на Айрина. Усатый ерзал на стуле, постукивал по своей чашке ногтями и хмурился. Он нацепил какую-то невероятную разноцветную рубашку, где плавные переливы всех цветов радуги соседствовали с правильными геометрическими узорами. Да еще и круглая бледно-красная шапочка в желтых ромбах на голове.
А Мариэна, одетая в комбинезон с меховым воротником, оказалась гораздо моложе, чем Кир решил поначалу. Не девчонка уже, но – совсем молодая женщина. Темные волосы, темные глаза, строгое лицо. Осунувшееся и какое-то тусклое. Круги под глазами. Красавицей вроде не назовешь, но есть в этом лице что-то свое, индивидуальное – а ведь настоящую красоту только индивидуальность и создает. И смотрит так… пристально смотрит. Пронзительно даже – прямо на Кирилла, не отводя глаз.
