пальцах терновую палочку, которую он так не любил.

— Такой палочки нет, Гарри!

— Ты говорила, что была куча волшебных палочек — Гробовая палочка и как там они еще назывались…

— Ну хорошо, даже если ты хочешь уговорить сам себя, что Старшая палочка реальна, что насчет Воскрешающего камня? — ее пальцы изобразили в воздухе кавычки вокруг названия, голос излучал сарказм. — Никакая магия не может воскресить умершего, и это факт!

— Когда моя палочка соединилась с палочкой Сам-Знаешь-Кого, это заставило появиться маму с папой… и Седрика…

— Но ведь на самом-то деле они не ожили, верно? Эти… эти… бледные имитации — это совсем не то, что на самом деле вернуть кого-то к жизни.

— Но она, та девушка из сказки, она же тоже не вернулась к жизни на самом деле, так? Сказка говорит, что когда человек мертв, он принадлежит к миру мертвых. Но второй брат все-таки видел ее и говорил с ней, так? Он даже жил с ней какое-то время…

В лице Гермионы он увидел обеспокоенность и что-то еще, трудно определимое. Затем, когда она кинула взгляд на Рона, Гарри осознал, что это был страх: он напугал ее своими словами о жизни вместе с мертвыми людьми.

— Кстати об этом типе, Певерелле, похороненном в Годриковой Лощине, — поспешно спросил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал абсолютно нормально. — Ты о нем что-нибудь знаешь?

— Ничего, — ответила Гермиона, явно почувствовав облегчение от смены темы. — Я пыталась о нем что-нибудь найти после того, как увидела отметку на могиле; если бы это был кто-то знаменитый или если бы он что-то важное сделал, я уверена, он был бы в какой-нибудь из наших книг. Единственное место, где мне удалось найти имя «Певерелл» — это «Природное благородство: генеалогия волшебников». Я одолжила ее у Кричера, — пояснила она в ответ на недоуменное поднятие бровей Рона. — Там есть список чистокровных семейств, прервавшихся по мужской линии. Похоже, что Певереллы были одними из первых, кто исчез.

— «Прервавшихся по мужской линии»? — переспросил Рон.

— Это означает, что фамилия исчезла, — пояснила Гермиона, — много столетий назад, в случае Певереллов. Хотя потомки могли и остаться, их просто зовут как-то по-другому.

И тут Гарри мгновенно озарило, он понял, какое воспоминание шевелилось в нем при звуке имени Певерелл: грязный старик, тычущий уродливым перстнем в лицо сотруднику Министерства — и он выкрикнул: «Мерволо[82] Гонт!»

— Чего? — хором спросили Рон и Гермиона.

— Мерволо Гонт! Дед Сами-Знаете-Кого! В Думшлаге! С Дамблдором! Мерволо Гонт говорил, что он происходит от Певереллов!

Рон и Гермиона явно были ошеломлены.

— Кольцо, то самое кольцо, которое стало Хоркруксом, Мерволо Гонт говорил, что на нем семейный герб Певереллов! Я видел, как он махал им перед физиономией того типа из Министерства, он ему чуть нос этим кольцом не расквасил!

— Герб Певереллов? — резко спросила Гермиона. — Тебе удалось разглядеть, как он выглядел?

— Не очень, — ответил Гарри, пытаясь припомнить. — Ничего такого особенного там не было, насколько я мог разглядеть; возможно, несколько царапин. По-настоящему близко я только один раз его видел, уже после того, как оно было разбито.

Гарри увидел, как до Гермионы что-то дошло, по ее внезапно расширившимся глазам. Рон, пораженный, переводил взгляд с Гарри на Гермиону и обратно.

— Черт… ты думаешь, это тоже был тот знак? Знак Реликвий?

— Почему бы и нет? — возбужденно ответил Гарри. — Мерволо Гонт был старым мерзавцем, который ни черта не знал и жил как свинья, и все, что его волновало — это его происхождение. Если это кольцо веками переходило из поколения в поколение, он мог не знать, чем оно было на самом деле. Никаких книг в доме не было, и, поверь мне, он был не из тех, кто читает своим детям сказочки. Он наверняка обожал бы думать, что царапины на камне были гербом, потому что, насколько он себе представлял, чистая кровь — это почти что королевская.

— Да… и это все, конечно, очень интересно, — осторожно произнесла Гермиона, — но Гарри, если ты думаешь то, что я думаю, что ты думаешь…

— Ну а почему нет? Почему нет? — отбросил осторожность Гарри. — Это ведь был камень, так? — Он взглядом запросил поддержки у Рона. — Что если это и был Воскрешающий камень?

У Рона отвалилась челюсть.

— Черт… но будет ли он работать, после того как Дамблдор его…

— Работать? Работать? Рон, он никогда не работал! На свете нет такой вещи, как Воскрешающий камень! — Гермиона с рассерженным и раздраженным видом вскочила на ноги. — Гарри, ты пытаешься все подряд подогнать под эту историю с Реликвиями…

— Все подряд подогнать? — повторил он. — Гермиона, да оно все подходит само по себе! Я знаю, что знак Реликвий Смерти был на том камне! Гонт сказал, что происходит от Певереллов!

— Минуту назад ты говорил нам, что никогда не видел нормально знак на том камне!

— И где, ты думаешь, сейчас кольцо? — спросил Рон у Гарри. — Что Дамблдор сделал с ним после того, как открыл его?

Но воображение уже унесло Гарри вперед, далеко-далеко от Рона и Гермионы…

И он увидел себя, обладателя Реликвий, лицом к лицу с Волдемортом, Хоркруксы которого не шли ни в какое сравнение… ни один из них не может жить, пока жив другой… может, это и есть ответ? Реликвии против Хоркруксов? Был ли, в конечном итоге, способ наверняка обеспечить себе триумф? Если бы он стал повелителем Реликвий Смерти, был бы он в безопасности?

— Гарри?

Но он едва слышал Гермиону: он вытащил свой плащ-невидимку и протягивал его через пальцы, податливый как вода, легкий как воздух. За все свои почти семь лет в волшебном мире Гарри ни разу не видел чего-то, что могло бы с этим плащом сравниться. Плащ был в точности таким, как его описал Ксенофилиус: плащ, который действительно делает его обладателя абсолютно невидимым и работает вечно, давая постоянную и непроницаемую маскировку, независимо от того, какие заклинания на него накладываются…

И вдруг, ахнув от неожиданности, он вспомнил…

— У Дамблдора был мой плащ, в ту ночь, когда мои родители погибли!

Его голос задрожал, и он почувствовал, как кровь приливает к его лицу, но ему было все равно. — Моя мама написала Сириусу, что Дамблдор одолжил плащ! Так вот почему! Он хотел его проверить, потому что считал, что это была Третья Реликвия! Игнотус Певерелл был похоронен в Годриковой Лощине… — Гарри слепо бродил по палатке, ощущая, как новые горизонты правды открываются вокруг него. — Он мой предок! Я происхожу от третьего брата! Все сходится!

Он чувствовал себя вооруженным этой ясностью, своей верой в Реликвии, словно одна лишь идея владения ими давала ему защиту, и он ощущал радость, когда повернулся к своим спутникам.

— Гарри, — снова начала Гермиона, но он был занят развязыванием сумочки у себя на шее; его пальцы тряслись.

— На, читай, — сказал он ей, втискивая письмо его матери ей в руки. — Читай! Плащ был у Дамблдора, Гермиона! Зачем еще он мог быть ему нужен? Ему не требовался плащ, он мог произвести настолько сильные Дезиллюзорные чары, что становился невидимым безо всякого плаща!