благодарность, представляешь?.. А прошлым летом Дамблдор вошел через вон ту дверь…
На мгновение Гарри потерял нить своих мыслей, а Хедвиг совершенно не стремилась помочь ему вновь ее найти, упорно пряча голову под крылом. Гарри отвернулся от входной двери.
— А вот здесь, Хедвиг, — Гарри открыл дверцу под лестницей, — я раньше спал! Ты меня еще и не знала тогда — черт, как тут тесно, я и забыл уже…
Гарри оглядел выставку туфель и зонтов, припоминая, как он раньше просыпался каждое утро, глядя на нижнюю сторону лестничных ступенек, частенько украшенную одним-двумя пауками. В те дни он ничего еще не знал о своей истинной сущности; еще не знал, как именно погибли его родители и почему вокруг него все время происходят всякие странные вещи. Но Гарри помнил, какие сны его преследовали, даже в те дни: непонятные сны, в которых мелькали вспышки зеленого света, а один раз — дядя Вернон чуть не разбил свою машину, когда Гарри об этом рассказал — летающий мотоцикл…
Где-то поблизости вдруг раздался оглушительный рев. Гарри резко выпрямился и стукнулся головой о низкую притолоку. Задержавшись лишь для того, чтобы выпустить в воздух несколько любимейших ругательств дяди Вернона, он выбрался обратно на кухню, держась рукой за голову, и глянул через окно в темный сад.
Темнота словно пошла волнами, воздух начал дрожать. Затем, одна за другой, в поле зрения начали появляться фигуры людей, по мере того как прекращали действовать их Дезиллюзорные чары. Б?льшую часть сцены занимал Хагрид, щеголявший шлемом и очками и восседавший на колоссальном мотоцикле с черной коляской. Вокруг него прочие прибывшие слезали с метел, а двое — со скелетоподобных чернокрылых лошадей.
Распахнув заднюю дверь, Гарри поспешил к толпе. Со всех сторон раздались приветственные крики; Гермиона его обняла, Рон хлопнул по спине, а Хагрид воскликнул:
— Все нормуль, Гарри? Готов отвалить?
— Абсолютно, — ответил Гарри, радостно глядя на них всех. — Но я не ожидал, что вас будет так много!
— План поменялся, — проворчал Психоглазый, держа в руках два огромных баула; его волшебный глаз безумно вращался, глядя то в темнеющее небо, то на дом, то на сад. — Давай уберемся внутрь, а потом уж посвятим тебя в детали.
Гарри отвел прибывших обратно на кухню, где они все, смеясь и болтая, устроились на стульях, расселись на сверкающих кухонных столах тети Петунии или прислонились к девственно чистой кухонной технике: долговязый Рон; Гермиона, густые волосы которой были заплетены в длинную косу; Фред и Джордж, ухмыляющиеся идентичными улыбками; Билл, длинноволосый и исчерканный шрамами; мистер Уизли, лысоватый, с добрым лицом и чуть криво сидящими очками; Психоглазый, потрепанный в боях, одноногий, с ярко-синим волшебным глазом, бешено крутящимся в глазнице; Тонкс, чьи короткие волосы были ее любимого ярко-розового цвета; Люпин, еще более седой и испещренный морщинами, чем раньше; Флер, грациозная и прекрасная, со своей длинной серебристо-белой гривой волос; Кингсли, безволосый, чернокожий и широкоплечий; Хагрид, со своими неухоженными волосами и бородой, горбящийся, чтобы не удариться головой о потолок; и Мандангус Флетчер, маленький, грязный и печальный, с унылыми глазами бассет-хаунда и спутанными волосами. Гаррино сердце при взгляде на них, казалось, было готово вот-вот вырваться из груди и засиять; он любил их всех, даже Мандангуса, которого он пытался придушить при их последней встрече.
— Кингсли, я думал, ты приглядываешь за муглевым Премьер-министром? — спросил он через всю комнату.
— Одну ночь он и без меня проживет, — ответил Кингсли. — Ты важнее.
— Гарри, смотри что покажу! — похвасталась Тонкс, примостившаяся на посудомоечной машине, и помахала Гарри своей левой рукой; на пальце блеснуло кольцо.
— Вы поженились? — вскричал Гарри, переводя взгляд с нее на Люпина.
— Извини, что мы тебя не пригласили, Гарри, это было очень тихое мероприятие.
— Это просто здорово, поздра-…
— Так, хватит, хватит, у нас еще будет время для милого уютного обмена новостями! — прокричал Хмури сквозь общий гомон, и в кухне мгновенно установилась тишина. Хмури уронил к своим ногам баулы и повернулся к Гарри. — Как Дедалус, вероятно, сказал тебе, нам придется отставить план А. Пиус Тикнесс ушел к ним, и это создало нам большую проблему. Он постановил, что всякая попытка подключить этот дом к сети Летучего Пороха, поместить сюда Портключ, а также Аппарировать сюда или отсюда — преступление, караемое тюрьмой. Все, разумеется, ради твоей безопасности, чтобы не дать Сам-Знаешь- Кому пробраться сюда к тебе. Абсолютно бессмысленно, учитывая, что чары твоей матери и так прекрасно решают проблему. Реально он это сделал, чтобы ты не смог отсюда безопасно уйти. И вторая проблема: ты несовершеннолетний, а это значит, что на тебе до сих пор Метка.
— Я не…
— Метка, Метка! — с нетерпением в голосе повторил Психоглазый. — Чары, которые детектируют магическую активность поблизости от тех, кому еще нет семнадцати, именно так Министерство узнает о магии, творимой несовершеннолетними! Если ты или кто-то рядом с тобой сотворит заклинание, чтобы увести тебя отсюда, Тикнесс тут же об этом узнает, а значит, и Упивающиеся Смертью тоже.
Мы не можем ждать, пока Метка разрушится, потому что в момент твоего семнадцатилетия ты потеряешь всю защиту, которую дала тебе твоя мать. Короче: Пиус Тикнесс уверен, что загнал тебя в угол надежно и качественно.
Гарри мысленно не мог не согласиться с незнакомым ему Тикнессом.
— Тогда что же мы будем делать?
— Мы используем те способы передвижения, которые у нас остались, те, которые не засечет твоя Метка, потому что для их использования не надо творить заклинаний: метлы, Тестралей и мотоцикл Хагрида.
Гарри нашел этот план небезупречным; однако он придержал язык, давая Психоглазому возможность договорить.
— Значит, так. Чары твоей матери будут сняты при выполнении двух условий: когда ты станешь совершеннолетним, либо, — Хмури обвел жестом уютную кухню, — когда ты перестанешь считать это место своим домом. Ты и твои дядя с тетей сегодня ночью отправляетесь разными путями, полностью осознавая, что вы никогда больше не будете жить вместе, так?
Гарри кивнул.
— Стало быть, на этот раз, когда ты отсюда уйдешь, пути назад уже не будет, и чары рухнут в тот момент, когда ты покинешь радиус их действия. Мы выбрали вариант, при котором они будут сняты пораньше, поскольку альтернатива — подождать, когда Сам-Знаешь-Кто придет и сцапает тебя в ту же секунду, когда тебе исполнится семнадцать.
Наше единственное преимущество в том, что Сам-Знаешь-Кто не знает, что мы увозим тебя сегодня. В Министерстве мы оставили ложный след: они уверены, что ты не уйдешь до тридцатого. Однако, поскольку мы имеем дело не с кем-нибудь, а с Сам-Знаешь-Кем, мы не можем полагаться лишь на то, что он перепутает даты; он наверняка отрядил пару Упивающихся Смертью патрулировать небеса в этом районе, чисто на всякий случай. Поэтому мы выбрали дюжину разных домов и обеспечили их всеми защитными мерами, какими могли. Все они выглядят так, как будто именно там мы собираемся тебя укрывать, все они каким-то образом связаны с Орденом: мой дом, дом Кингсли, моллиной тетушки Мериел — в общем, ты понял идею.
— Ага, — кивнул Гарри, хотя при этом он был не вполне правдив — он все еще видел в этом плане огромную зияющую дыру.
— Ты пойдешь в дом родителей Тонкс. Как только ты окажешься в пределах защитных заклятий, которые мы на него наложили, ты сможешь воспользоваться Портключом в Берлогу. Вопросы есть?
— Э… да. Может, они сразу и не узнают, в какой из двенадцати безопасных домов я направляюсь, но не станет ли это… вроде как очевидным… если, — он быстро подсчитал по головам присутствующих, — все четырнадцать из нас полетят к дому родителей Тонкс?
— А, — ответил Хмури. — Я забыл упомянуть основной момент. Все четырнадцать из нас вовсе не полетят к дому родителей Тонкс. Этой ночью в небо отправятся семь Гарри Поттеров, каждый из них в
