— Если вы не хотите давать мне работу…

— Естественно, не хочу. И ни на миг не поверю, что ты ожидал от меня иного. Но ты всё же пришёл и спросил, значит, у тебя была какая-то цель.

Волдеморт встал. Сейчас, с искажённым от гнева лицом, он был уже совсем не похож на Тома Ребуса.

— Это ваше последнее слово?

— Последнее, Том, — ответил Дамблдор, тоже вставая.

— Тогда нам нечего сказать друг другу.

— Да, нечего, — сказал Дамблдор, и на его лице отразилась глубокая печаль. — Давно ушло то время, когда я мог напугать тебя горящим шкафом и принудить расплатиться за твои проступки. Жаль, что я больше этого не могу, Том… Очень жаль…

Какое- то мгновение Гарри был готов закричать, хоть его предупреждение и не имело смысла: он был уверен, что рука Волдеморта дёрнулась к карману, к палочке; но в следующую секунду Волдеморт резко повернулся, вышел из кабинета, и дверь захлопнулась.

Гарри вновь почувствовал, как его предплечье сжимает рука Дамблдора, и секунду спустя они стояли на том же самом месте, только не было снежного холмика на скосе окна, и рука Дамблдора была чёрная и омертвелая.

— Зачем? — сразу же спросил Гарри, глядя прямо в лицо Дамблдору. — Зачем он возвращался? Вы это выяснили?

— Я меня есть идеи, но не больше.

— И что же это за идеи, сэр?

— Я отвечу тебе, Гарри, когда ты добудешь воспоминание профессора Слизхорна. — сказал Дамблдор. — Когда мы получим этот последний кусочек головоломки, я надеюсь, всё станет ясно… нам обоим.

Гарри всё ещё сгорал от любопытства и не сразу двинулся с места, когда Дамблдор подошел к двери и открыл её для него.

— Он опять хотел преподавать Защиту от Тёмных Искусств, сэр? Он не сказал…

— Ну, он определённо хотел преподавать Защиту от Тёмных Искусств. Последствия нашей недолгой встречи это доказывают. Как ты знаешь, после того, как я отказал лорду Волдеморту, ни один из учителей не удержался на этой должности больше года.

Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, как убедить Слизхорна отдать полное воспоминание, но ничего похожего на озарение с его головой не случилось, и он вернулся к тому, чем, собственно, и занимался последнее время, когда у него не ладилось: листал и листал книгу по Зельям, в надежде очередной раз найти на полях ещё какую-нибудь полезную Принцеву инструкцию.

— Ничего ты там не найдёшь, — твёрдо сказала ему Эрмиона воскресным вечером.

— Эрмиона, не начинай, — ответил Гарри. — Это же только из-за Принца, что Рон сейчас тут сидит.

— Он бы так же сидел, если бы ты в первом классе Снэйпа слушал, — отчеканила Эрмиона.

Гарри пропустил её слова мимо ушей. Он только что нашел заклятие «Сектум-семпра!», мелко вписанное на полях чуть выше интригующих слов «для врагов», и у него руки чесались его попробовать, но перед лицом Эрмионы об этом лучше было и не думать. Вместо этого он тайком загнул уголок страницы. Они сидели перед огнём в гостиной; кроме них, не спали только такие же, как они, шестикурсники. Днём, возвращаясь с обеда, они увидели объявление, указывающее дату теста по телепортации, и до сих пор не могли успокоиться. Тем, кому к первому дню испытаний (или даже в этот самый день) — двадцать первого апреля — исполнялось семнадцать, предлагалось записаться на дополнительные практические занятия, которые предполагалось проводить (вы только подумайте!) в Хогсмиде.

Рон по прочтении запаниковал; он до сих пор не умел телепортировать и боялся, что провалит тест. Эрмиона, у которой уже целых два раза получилось, была немного увереннее; Гарри, которому в ближайшие четыре месяца семнадцать не исполнялось, тестирование не светило, неважно, готов он или не готов.

— В конце концов, телепортировать-то ты умеешь! — убеждал его Рон. — И у тебя не будет проблем аж до июля!

— У меня получилось всего раз, — напомнил ему Гарри; да, он на последнем занятии смог-таки исчезнуть, и появиться внутри обруча.

Угробив прорву времени на переживания по поводу телепортации, Рон сейчас изо всех сил доделывал ужасно трудное сочинение для Снэйпа, тогда как Гарри и Эрмиона свои уже закончили. Гарри не сомневался, что хорошей оценки не получит — от написал своё, отличное от Снэйпового, мнение, как лучше справляться с дементорами; впрочем, его это не заботило — Слизхорнова память была сейчас для него важнее.

— Говорю тебе, Гарри, этот дурацкий принц тебе в этом не поможет, — сказала ему Эрмиона, повысив голос. — Есть только один способ заставит кого-то сделать, что ты хочешь, и это заклятие Подвластия, запрещённое законом…

— Да знаю я, спасибо, — ответил Гарри, не отрываясь от книги. — Потому и ищу что-нибудь другое. Дамблдор говорит, что Веритасерум не сработает, но, может, ещё что найдётся, зелье там или заклинание…

— Ты идёшь неверным путем. Дамблдор ведь говорит, что только ты можешь достать воспоминание. Это может означать, что только у тебя — ни у кого другого — получиться убедить Слизхорна, а зелье подлить или заклясть, это же любой может.

— Слушай, как пишется беллигерент? — спросил Рон; он уставился на свой пергамент, одновременно сильно встряхивая перо. — Ведь не Б-Е-Л-И-Б-Е…

— Нет, конечно, — сказала Эрмиона, забирая у него свиток с сочинением. — И «авгур» не начинается с «ой». Что у тебя за перо?

— От Фреда и Джорджа, которое само ошибки исправляет; боюсь, на нём чары сработались.

— Да уж, наверное, — сказала Эрмиона, указывая на заголовок сочинения, — потому что нас просили написать о том, как бороться с дементорами, а не с дуботрясами, и я не помню, чтобы ты сменил своё имя на Рунила Вазлиба.

— О, нет! — сказал Рон, в ужасе уставившись на пергамент. — Только не говори, что я должен переписывать всё это снова!

— Не бойся, сейчас поправим, — Эрмиона подтянула поближе сочинение и вытащила палочку.

— Эрмиона, я тебя люблю, — сказал Рон, откидываясь в кресле и устало протирая глаза. Эрмиона слегка покраснела, но только сказала:

— Смотри, чтобы Лаванда не услышала.

— Я при ней не скажу, — ответил Рон из-под рук. — А может, скажу, тогда она меня бросит.

— Почему ты её сам не бросишь, если хочешь всё это завязать? — спросил Гарри

— А ты никогда ни с кем не рвал, что ли? — сказал Рон. — Ты с Чоу…

— Вроде как просто разошлись, — ответил Гарри

— Вот бы у меня с Лавандой так получилось, — сказал Рон хмуро, наблюдая, как Эрмиона молча тыкает концом своей палочки в его ошибки, чтобы они сами исправлялись. — Но чем больше я намекаю, что хочу закончить всё это, тем крепче она вцепляется. Прямо как с кальмаром бороться, гигантским.

— Вот, — сказала Эрмиона двадцатью минутами позже, возвращая Рону сочинение.

— Миллион благодарностей, — сказал Рон, — Могу я одолжить твоё перо, дописать заключение? — Гарри, который не нашел ничего полезного в заметках Принца-полукровки, посмотрел вокруг: кроме их троих, в гостиной уже никого не осталось, Шеймус только что отправился спать, проклиная по пути Снэйпа и сочинение. Единственными звуками в гостиной были только потрескивание огня в камине и скрип Эрмионина пера, которым Рон доцарапывал последний параграф про дементоров. Гарри закрыл книгу Принца-