— Хоки принесёт их мне… Хоки, где же ты? Я хочу показать мистеру Ребусу наши самые прекрасные сокровища… Да-да, неси оба, ты всё равно там.

— Вот, госпожа, — пропищала эльфийка, и Гарри увидел, как две кожаные коробки, одна на другой, словно сами по себе плывут по комнате; впрочем, он знал, что это крошечный эльф несёт коробки на голове, пробираясь между столами, пуфами и скамеечками для ног.

— Сейчас, — радостно произнесла Хепзиба, забирая коробочки у эльфа, пристраивая их себе на колени и готовясь открыть верхнюю. — Я думаю, тебе понравится, Том… Ох, если б только моя родня знала, что я тебе показываю… Они ждут не дождутся, когда на всё это руки наложат!

Она открыла коробку. Гарри подался немного вперёд, чтобы лучше видеть: в коробке был небольшой золотой кубок с двумя тонкой работы ручками.

— Интересно, Том, догадываешься ли ты, что это? Возьми, посмотри получше! — шептала Хепзиба; Волдеморт протянул руку, и длинными пальцами вынул кубок из уютного шёлкового гнезда за одну из ручек. Гарри показалось, что он увидел в его тёмных глазах красный огонёк. Жадное выражение его лица любопытно копировало лицо Хепзибы, только её маленькие глазки были устремлены на красивое лицо Волдеморта, а не на кубок.

— Барсук, — пробормотал Волдеморт, исследуя гравюру на кубке. — Так значит это…?

— Хельги Хаффлпафф, как ты совершенно правильно понял, умный мальчик! — сказала Хепзиба, подавшись вперёд под громкий скрип корсета и потрепав его по впалой щеке. — Разве я не говорила тебе, что я её дальний потомок? Эта вещь — наше семейное наследство, уже долгие-предолгие годы. Прелестно, правда? Полагают, этот кубок ещё обладает всякими там силами, но я их не проверяла, я только берегу его…

Она забрала кубок из Волдемортовой длиннопалой руки и стала аккуратно укладывать в коробочку, в специальное гнездо, слишком увлечённая этим занятием, чтобы заметить тень, мелькнувшую на лице Волдеморта, когда у него забрали кубок.

— Ну вот, — лучезарно улыбнулась Хепзиба. — Где там Хоки? А, да вот же ты, ну-ка подержи это пока.

Эльфийка послушно взяла коробку с кубком, а Хепзиба занялась второй, более плоской, чем первая, лежащей у неё на коленях.

— Я думаю, Том, это тебе ещё больше понравится, — шептала она. — Наклонись поближе, милый мальчик, так тебе лучше будет видно… Конечно, Бёрк знает, что он у меня, я у него и покупала, но я уверена, что когда меня не станет, он захочет получить его назад…

Она отомкнула изящный филигранный замочек и откинула крышку. На гладком тёмно-красном бархате лежал тяжёлый золотой медальон.

Волдеморт протянул руку, на сей раз уже без приглашения, и стал рассматривать медальон на свету.

— Знак Слитерина, — спокойно произнес он, глядя, как свет играет на узорной, похожей на змейку букве «С».

— Именно! — сказала Хепзиба; вид Волдеморта, не отводящего глаз от её медальона, определённо её очаровал. — Я не могла упустить такое сокровище, пусть даже мне пришлось бы последнее в доме продать, но он должен был попасть ко мне в коллекцию. А ведь Бёрк купил это у какой-то оборвашки, которая его, похоже, украла — она даже понятия не имела, какая это ценность…

В этот раз ошибиться было нельзя: при последних словах глаза Волдеморта вспыхнули красным, и Гарри увидел, как побелели костяшки его пальцев, стиснувших цепочку медальона.

— Ручаюсь, Бёрк заплатил ей гроши… — продолжила Хепзиба, — Ну так как тебе… Мило, правда? И опять ему приписывают всякую силу, но я его просто берегу… — Она протянула руку, чтобы забрать медальон. На мгновение Гарри показалось, что Волдеморт не собирается отдавать его; но затем цепочка скользнула сквозь длинные пальцы, и медальон упал на красную бархатную подушечку.

— Ну так как, Том, дорогой? Надеюсь, тебе очень понравилось! — она посмотрела ему в глаза, и Гарри увидел, как — в первый раз — её глупая улыбка увяла. — С тобой всё в порядке, мой дорогой?

— О да, — спокойно произнес Волдеморт. — Да, со мной всё в порядке…

— Мне показалось… да нет, я полагаю, просто игра света… — сказала Хепзиба немного нервно, и Гарри догадался, что она тоже на мгновение увидела красный блеск в глазах Волдеморта. — Вот, Хоки, унеси их и снова запри… и обычные заклинания…

— Пора возвращаться, Гарри, — негромко сказал Дамблдор, и, пока эльфийка уносила коробки, взял Гарри за руку, немного выше локтя, и они вместе взлетели через тьму забвения в кабинет Дамблдора.

— Хепзиба Смит умерла через два дня после той маленькой сценки, что мы видели, — сказал Дамблдор, возвращаясь на свое место и знаком показывая Гарри, чтобы тот сделал то же самое. — Домовой эльф Хоки была осуждена Министерством за случайное отравление вечернего горячего шоколада своей хозяйки.

— Чушь какая-то! — сердито воскликнул Гарри.

— Я вижу, что наши мнения совпадают, — сказал Дамблдор. — Действительно, у этой смерти и смерти Ребусов много общего. В обоих случаях кто-то посторонний брал вину на себя, кто-то, кто ясно помнил, что это именно он убивал.

— Хоки призналась?

— Она помнила, как клала что-то в шоколад своей хозяйке; как оказалось, это был не сахар, а смертельный малоизвестный яд. Было признано, что намерения отравить у неё не было, но она напутала по старости…

— Волдеморт изменил её память, точно как у Морфина!

— Да-да, я пришел к таким же заключениям, — сказал Дамблдор, — И, как и в случае с Морфином, Министерство предпочло подозревать Хоки…

— потому что она был домашним эльфом, — Гарри редко испытывал больше симпатий к основанному Эрмионой ЗАДу.

— Именно. Она была старая, она призналась, что добавляла что-то в напиток, и в Министерстве никто не озаботился дальнейшим расследованием. Как и в случае с Морфином, к тому времени как я выследил её и сумел получить воспоминания, она доживала последние дни; правда, из её воспоминаний следует лишь то, что Волдеморту было известно о существовании кубка и медальона.

Уже когда Хоки была осуждена, родня Хепзибы обнаружила, что два её ценнейших сокровища пропали. Узнали они это не так быстро — Хепзиба очень ревностно охраняла свою коллекцию, и у неё было множество тайников. Но прежде, чем они окончательно удостоверились, что кубок и медальон пропали, молодой человек, работавший у Борджина и Бёркса, тот, что так часто посещал Хепзибу и так очаровал её, уволился и исчез. Его работодатели не имели ни малейшего понятия, куда он пропал, и удивлялись его исчезновению не меньше других. И это последнее, что было слышно о Томе Ребусе в течение долгих-долгих лет.

А сейчас, Гарри, если ты не против, я хочу ещё раз остановиться и обратить твое внимание на некоторые детали этой истории. Волдеморт совершил очередное убийство; в первый ли раз после убийства Ребусов, я не уверен, но, полагаю, что именно так. В этот раз, как ты видел, он убил не ради мести, а из жадности. Он хотел заполучить два знаменитых сокровища, которые эта несчастная очарованная старуха ему показала. Так же, как когда-то он воровал у детей в своем приюте, как украл кольцо своего дяди Морфина, так и сейчас он сбежал с кубком и медальоном Хепзибы.

— Но, — нахмурился Гарри, — это же бред какой-то… Рисковать всем, бросать работу, и всё ради этих…

— Возможно, это бред для тебя, но не для Волдеморта. Я надеюсь, ты поймёшь, Гарри, когда хорошенько подумаешь, что эти предметы значили для него; но, согласись, нетрудно представить, что медальон-то он считал по праву своим.

— Хорошо, пусть медальон, но почему он забрал ещё и кубок?

— Он принадлежал ещё одному из Основателей Хогвартса. Я думаю, у Волдеморта всё ещё была тяга к школе, и он не мог противиться соблазну овладеть вещью, так крепко связанной с историей Хогвартса. Были, полагаю, и другие причины… Я надеюсь, что смогу тебе продемонстрировать их должным образом.