проворно собрались в целую миску. Однако звон напомнил-таки Рону и Эрмионе о присутствии Гарри. Эрмиона поспешно принялась листать «Плотоядные деревья мира» в поиске верного способа выдавливать сок из плодов хапня, Рон же выглядел хоть и смущённым, но довольным собой.
— Дай сюда, Гарри, — засуетилась Эрмиона. — Тут говорится, что мы должны продырявить его чем- нибудь острым…
Гарри передал ей миску со стручком, они с Роном снова нацепили защитные очки и ещё раз накинулись на пень.
Это не то чтобы неожиданно, — борясь с пытающимся задушить его стеблем, думал Гарри, — он и раньше подозревал, что такое рано или поздно может произойти. Но как к этому относиться, пока не знал… Они с Чоу сейчас не могли даже смотреть друг на друга без смущения, а говорить и подавно. Что, если Рон и Эрмиона тоже начнут встречаться, а потом разойдутся? Сможет ли их дружба это выдержать? Гарри вспомнил о двух неделях третьего курса, когда эти двое не разговаривали между собой. Ему не понравилось наводить между ними мосты… А что, если они не разойдутся? Что, если Рон и Эрмиона будут как Билл и Флёр? В их присутствии ему станет мучительно неловко, и они оставят его навсегда?
— Попался! — вскричал Рон, вытаскивая второй стручок. В ту же минуту Эрмионе удалось раздавить первый, и по миске поползли клубни, похожие на бледно-зелёных червей.
Остаток урока прошёл без упоминаний вечеринки у Хорохорна. И хотя следующие пару дней Гарри пристально следил за своими друзьями, ему не удалось ничего заметить: Рон и Эрмиона вели себя как всегда, разве только стали чуточку вежливее друг с другом. Гарри решил, что ему остаётся только наблюдать, не случится ли чего под действием масляного эля в тускло освещённой комнате Хорохорна в ночь вечеринки. А пока у него были заботы поважнее.
Кэти Белл всё ещё находилась в лечебнице имени святого Мунго. Шансов, что её выпишут к матчу, не было, поэтому перспективная сборная Гриффиндора, так скрупулёзно натаскиваемая капитаном с сентября, осталась без одного нападающего. Гарри всё откладывал замену, надеясь, что Кэти вернётся, но открывающий сезон матч с командой Слитерина неуклонно приближался, и ему в конце концов пришлось смириться с неизбежным.
Решив, что ещё одного отбора в команду он не выдержит, однажды после занятий по Преобразованию с тяжёлым чувством, не имеющим никакого отношения к квиддитчу, Гарри обратился к Дину Томасу. Большинство учеников уже ушло, только порхали по классу несколько щебечущих жёлтых птичек, наколдованных Эрмионой, — кроме неё, никому не удалось из ниоткуда достать и пёрышка.
— Ещё не передумал играть нападающим?
— Ой… нет, конечно! — оживился Дин. Шэймус Финниган за его спиной с кислым видом закидывал книги в сумку.
Ещё одна причина, по которой Гарри не хотел брать Дина: он знал, что Шэймусу это не понравится. С другой стороны, во главе угла стояли интересы команды, а Дин на испытаниях летал лучше Шэймуса.
— Значит, ты в команде, — сказал Гарри. — Тренировка сегодня в семь.
— Ладно, — кивнул Дин. — Спасибо, Гарри! Пойду расскажу Джинни!..
И он вылетел из комнаты, оставив Гарри и Шэймуса наедине в крайне неловком положении, которое усугубила ещё и одна из канареек Эрмионы, нагадив Шэймусу на голову.
Недовольным оказался не один только Шэймус. В гостиной усердно шептались, что капитан протолкнул в команду уже второго одноклассника. Гарри не слишком переживал: за годы учёбы бывали времена и похуже. Но, тем не менее, груз ответственности за победу в предстоящем матче против Слитерина давил на плечи. И Гарри прекрасно понимал: если Гриффиндор победит, критики станут наперебой клясться, что никогда не сомневались — у них отличная команда. А если проиграет… «Ну, — уныло подумал юноша, — обо мне ходили и не такие сплетни».
У Гарри не оказалось причин сожалеть о своём выборе, когда он вечером увидел Дина на метле — тот быстро сработался с Джинни и Демельзой. У отбивающих, Пикса и Кути, получалось всё лучше и лучше. Единственной проблемой оставался Рон.
Гарри давно знал, что Рон играет по-разному от игры к игре и что ему недостаёт выдержки и уверенности в себе. К сожалению, грядущий матч со Слитерином возродил все былые комплексы друга. Пропустив с полдюжины голов, большинство из которых забила Джинни, всё чаще и чаще играя наугад, он наконец наградил Демельзу Робинс ударом в челюсть.
— Я нечаянно! Прости, Демельза! Правда, я не хотел! — прокричал ей вслед Рон, когда она зигзагами полетела к земле, заливая всё кругом кровью. — Я просто…
— …запаниковал, — со злостью закончила Джинни, приземляясь рядом с Демельзой и обследуя её распухшую губу. — Дурень ты, Рон! Посмотри, что ты наделал!
— Сейчас всё исправлю, — пообещал Гарри, опускаясь между двумя девушками и направляя палочку на пострадавшую. —
— Мне показалось, ты был слишком занят, чтобы сообщить Рону об этом лично, вот я и подумала…
Гарри подавил смешок.
— Все в воздух! Давайте, давайте!..
В целом, тренировка оказалась одной из худших за весь год, но Гарри решил, что честность — не лучшая политика прямо перед игрой.
— Вы молодцы, хорошо поработали, и я думаю, мы разобьём Слитерин в пух и прах, — одобрил он, и нападающие и отбивающие покинули раздевалку более-менее довольные собой.
— Я играл, как мешок с драконьим дерьмом, — сказал Рон, когда дверь закрылась за Джинни.
— Нет, — твёрдо возразил Гарри, — ты лучший из защитников, которых я просматривал, Рон. Просто слишком волнуешься.
Он без устали подбадривал его по пути в замок, и к тому времени, как они забрались на третий этаж, Рон даже чуть повеселел. Однако едва Гарри отодвинул гобелен, собираясь, как обычно, срезать путь к гриффиндорской башне, глазам их предстала картина: замершие в тесных объятиях, словно приклеенные друг к другу, страстно целующиеся Дин и Джинни.
Точно что-то большое и чешуйчатое очнулось в груди Гарри и заскребло изнутри, и горячая кровь прихлынула к голове, затмив все мысли диким желанием превратить Дина в желе. В схватке с этой внезапной напастью голос Рона прозвучал будто издали:
— Эй!
Дин и Джинни оторвались друг от друга и оглянулись.
— Что? — спросила Джинни.
— Мне не нравится, когда моя сестра целуется на людях!
— Этот коридор был пуст, пока ты не припёрся! — заявила Джинни.
Дин смутился. Он неуверенно улыбнулся Гарри, который не улыбнулся в ответ, потому что новорождённый зверь внутри него рёвом требовал исключения свежеиспечённого нападающего из команды.
— Э-э… Джинни, — промямлил Дин, — давай вернёмся в гостиную…
— Ты иди, — велела Джинни. — А я хочу сказать пару слов дорогому братцу!
Дин ушёл, без видимого сожаления оставляя поле грядущего боя.
— Так, — Джинни, буравя Рона взглядом, отбросила с лица длинные рыжие пряди, — заруби себе на носу раз и навсегда: не твоё дело, с кем я встречаюсь и что при этом делаю…
— Ещё как моё! — так же зло возразил Рон. — Я, думаешь, хочу, чтобы мою сестру называли…
— Как? — проорала Джинни, поднимая палочку. — Ну, смелее — как именно?!
— Джинни, он не имел в виду… он не хотел ничего… — механически начал Гарри, хотя чудовище в груди встречало рёвом одобрения каждое слово Рона.
— Ещё как хотел! — сгоряча набросилась она и на Гарри. — Только потому, что он ни разу в жизни никого не целовал, только потому, что лучший поцелуй в своей жизни он получил от нашей тётушки Мюриель…
— Закрой рот! — завопил Рон, и его лицо из красно-кирпичного сразу сделалось пунцовым.
— Не закрою! — вне себя кричала Джинни. — Я видела, какой ты с Мухлёр! Каждый раз, как видишь её, ты ничтожно надеешься, что она поцелует тебя в щёчку! Если бы ты сам хоть раз целовался, то не дёргался
