святого Мунго каждый час сообщает мне о состоянии Кэти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.

— Сэр, а где вы были на этих выходных? — поинтересовался Гарри, пытаясь отделаться от назойливого ощущения, что искушает судьбу. Послышалось тихое шипение Финеаса Найджелуса, который явно был с этим согласен.

— Сейчас мне не хотелось бы этого говорить, — ответил Дамблдор. — Но в своё время я тебе расскажу.

— Правда? — удивлённо переспросил юноша.

— Надеюсь, да, — произнёс старый волшебник, извлекая ещё одну бутылочку серебристых воспоминаний из глубин своей мантии и раскупоривая её касанием палочки.

— Сэр, — нерешительно проговорил Гарри, — я встретил Мандангуса в Хогсмиде.

— Ах да, я уже в курсе, что он счёл твоё наследство лёгкой добычей, — чуть нахмурившись, обронил директор. — Мандангус залёг на дно с тех пор, как ты припёр его к стенке у «Трёх мётел». По-моему, он боится встречи со мной. Впрочем, можешь не беспокоиться: теперь он не тронет имущество Сириуса.

— Этот паршивый старый полукровка разворовывал фамильные ценности Блэков? — гневно процедил Финеас Найджелус и шагнул за пределы рамы, несомненно намереваясь посетить свой портрет в доме по площади Угрюмолд, двенадцать.

— Сэр, — начал Гарри после минутного молчания, — профессор Мак-Гонагалл передала вам то, что я ей рассказал, когда с Кэти случилась эта беда? О Драко Малфое?

— Да, она сообщила мне о твоих подозрениях, — подтвердил Дамблдор.

— И вы?..

— Я предприму все надлежащие меры, чтобы выяснить, кто приложил руку к несчастному случаю с Кэти, — добавил директор. — Но что заботит меня в данную минуту, так это наш урок, Гарри.

Юноша даже немного возмутился в душе: если их уроки настолько важны, почему же тогда между первым и вторым прошло так много времени? Впрочем, он больше не упоминал о Драко Малфое, а лишь следил за тем, как Дамблдор выливает свежие воспоминания в думоотвод и опять начинает вращать зажатую в длинных пальцах каменную чашу.

— Ты, разумеется, помнишь, что в истории о происхождении лорда Волдеморта мы остановились на том моменте, когда красавчик-маггл Том Ребус бросил свою жену, колдунью Меропу, и вернулся в родовое имение, в Малый Ганглетон. Меропа осталась в Лондоне одна, в ожидании ребёнка, который впоследствии станет Волдемортом.

— А откуда вы знаете, что она осталась в Лондоне, сэр?

— Благодаря свидетельству некоего Карактакуса Бёркса[3], — ответил директор, — по странному совпадению, являвшегося одним из основателей того самого магазина, где было приобретено ожерелье, о котором мы только что говорили.

Он помешал содержимое думоотвода, словно золотоискатель, просеивающий песок, — Гарри уже доводилось видеть, как Дамблдор делал подобное. В водовороте этого кружения серебристая масса вытеснила из себя маленького старичка, медленно вращающегося в думоотводе, белёсого, как привидение, но гораздо более плотного, с копной волос, свисавших прямо на глаза.

— Да, мы приобрели его при весьма курьёзных обстоятельствах. Его принесла молодая волшебница как раз перед Рождеством… О, много лет назад. Как она сказала, ей ужасно нужны деньги, да это и так было более чем заметно. Вся в лохмотьях, ещё и последние дни дохаживала… Ждала ребёнка, ну понимаете. Она тогда сказала, что медальон принадлежал Слитерину. Ну да, мы всё время слышим такие сказки: «Вы что, это же Мерлинова вещь, его любимый чайник!». Но когда я взглянул на медальон — на нём, как и положено, был знак Слитерина, и нескольких простых заклинаний хватило, чтобы убедиться — мне не соврали. Конечно, такой вещи просто цены не было. А она не имела ни малейшего представления об истинной его стоимости. Она была рада получить за него десять галлеонов. Лучшая сделка, которую мы когда-либо проворачивали!

Дамблдор очень сильно встряхнул думоотвод, и старичок растворился в вертящейся массе воспоминаний, из которой появился.

— Он заплатил ей всего десять галлеонов? — не сдержался Гарри.

— Карактакус Бёркс не славился особой щедростью, — заметил директор. — Итак, нам известно, что к концу беременности Меропа проживала одна в Лондоне и, испытывая крайнюю нужду в средствах, отчаялась настолько, что продала своё единственное достояние — медальон, который был одним из главных фамильных сокровищ Дволлодера.

— Но ведь она могла использовать волшебство! — нетерпеливо воскликнул юноша. — Могла наколдовать себе еды и всего необходимого, ведь так же?

— Да, — пожал плечами Дамблдор, — наверное, могла. Но лично я думаю — это лишь предположение, но я уверен в своей правоте, — что когда муж оставил её, Меропа перестала пользоваться магией. По- моему, ей больше не хотелось быть колдуньей. Конечно, не исключён вариант, что неразделённая любовь и связанное с ней отчаяние лишили её силы. Так бывает. В любом случае, как ты можешь видеть, Меропа не пожелала и палочкой махнуть для того, чтобы спасти свою жизнь.

— Она не захотела жить даже ради сына?

Директор приподнял брови.

— Ты что же, жалеешь лорда Волдеморта?

— Нет, — поспешно ответил Гарри, — но у неё был выбор, не правда ли? Не то, что у моей мамы…

— И у твоей мамы был выбор, — мягко возразил Дамблдор. — Да, Меропа Ребус выбрала смерть, несмотря на то, что у неё был сын, который в ней нуждался. Но не суди эту женщину слишком сурово, Гарри. Меропу изнурили долгие страдания, и у неё никогда не было отваги твоей мамы. А сейчас, если ты встанешь…

— Куда мы отправляемся? — поинтересовался юноша, когда директор оказался рядом с ним перед письменным столом.

— На этот раз, — сообщил Дамблдор, — мы собираемся посетить моё воспоминание. Думаю, ты найдёшь его достаточно подробным и точным. После тебя…

Гарри склонился над думоотводом, окунув лицо в холодную поверхность воспоминания, и вновь провалился в темноту… Спустя пару мгновений он приземлился и, открыв глаза, обнаружил, что они с Дамблдором стоят на старой суматошной лондонской улице.

— Это я, — с весёлым видом заявил директор, указывая на высокую фигуру, которая пересекала дорогу перед лошадью, тащившей за собой тележку молочника.

Длинные волосы этого помолодевшего Албуса Дамблдора имели золотисто-каштановый оттенок. Перейдя на их сторону улицы, волшебник двинулся широким шагом по мостовой, притягивая множество любопытных взглядов благодаря своему вычурному бархатному костюму фиолетового цвета.

— Отличный костюм, сэр, — не сдержался Гарри, но директор лишь усмехнулся в ответ. Они шли за молодым Албусом практически по пятам. Наконец все проследовали через железные ворота и попали в пустой внутренний двор перед довольно мрачным квадратным зданием с высокой оградой. Идущий впереди Дамблдор взобрался по ступенькам к парадной двери и постучал. Через пару мгновений дверь открыла неряшливого вида девица в фартуке.

— Добрый день! У меня назначена встреча с миссис Коул, директором этого приюта, если не ошибаюсь.

— Ой, — смущённо выдавила из себя девица, оглядывая странновато выглядевшего посетителя. — Ага… ща… Миссис Коул! — завопила она через плечо.

Гарри услышал, как вдалеке что-то прокричали в ответ. Девица обернулась к Дамблдору.

— Входите, она вот-вот подойдёт.

И он шагнул в вестибюль, отделанный чёрно-белой плиткой. Обстановка была убогой, но сияла незапятнанной чистотой. Гарри и старший из Дамблдоров последовали за ним. Не успела захлопнуться парадная дверь, как в их сторону заторопилась худая измотанная женщина. Её лицо с острыми чертами казалось скорее озабоченным, чем недобрым. Направляясь к Дамблдору, она давала через плечо указания другой помощнице в фартуке.

— …и отнеси йод Марте наверх; Билли Стаббс расковыривает свои струпья, а у Эрика Уэлли все