было ясно, что жары не наблюдается. Маме так и не удалось убедить меня, что подобное лицемерие героини называется вежливостью. Боюсь, если ко мне подойдет одноглазый тип и осведомится: «У меня два глаза или один?» — я простодушно признаюсь, что один. А вот заверила бы, что два, — было бы мне счастье.

Конечно, я и раньше, подобно мачехиной дочке, получала за честность немало колотушек, но последнее время стало совсем тяжко. Не так давно, например, мне пришлось уйти с одного балетного форума в Интернете. Там активизировалась продвинутая парочка русского происхождения, ныне американка и голландец. В ответ на каждый мой отзыв о спектакле (а, сами понимаете, я редко ограничиваюсь дифирамбами) они возмущенно писали, что в наш век позитива критиковать кого-либо — дурной тон, и делают это только такие совки, как я, старые, злобные, уродливые и нищие. Некоторые балетоманы робко вякали, что я была на спектакле, а иностранцы нет, поэтому, наверное, мне виднее, однако позитивная пара не унималась. Поскольку у американки оказалось меньше ума, чем у моих студентов, она не сумела отыскать в Интернете данных обо мне и вынуждена была поместить на форуме фотографию акулы с окровавленной пастью, объясняя, что это портрет Екатерины, которой надо побывать в Америке, дабы научиться никогда больше не говорить плохого о людях. Но в Америку ее не пустят, потому что из-за таких, как она, до сих пор не удалось установить демократию в Ираке.

Каким бы лестным ни было последнее замечание, я настолько не люблю склок, что форум забросила. Как вы сами понимаете, любви к позитиву у меня в результате не прибавилось. Иностранный его вариант оказался не лучше нашего.

— У меня как-то занималась на курсах девочка, которая подошла ко мне и попросила: «Анастасия Васильевна, вы не говорите маме, что я у вас на занятиях мало улыбаюсь, а то она меня побьет. А я так устала улыбаться, прямо челюсть болит!» Оказалось, мать у нее бизнес-леди, вся в жутком позитиве, — с отвращеньем вспомнила Настя. — Она-то впервые и открыла мне, что бывают такие курсы. Я из интереса попросила конспект, но она, не будь дурой, не принесла, хоть и обещала. Я так поняла, это основной принцип — говорить «да», а делать «нет». Что любопытно, на некоторых действует. Позитивная мамаша умудрилась так запудрить мозги нашей администрации, что ей разрешили заплатить деньги попозже. Спохватились через три месяца. Тогда она сказала, что я очень плохой преподаватель, поэтому дочку с курсов она забирает. Девочка так рыдала! Ей очень у меня нравилось.

— И на начальство бывает проруха, — обрадовалась я. — Даже их обманула!

— Им-то что? Деньги вычли из моей зарплаты. Потом у меня во взрослой группе учился один топ- менеджер. Я сразу поняла — человек прошел позитив! Причем мужик умный, и он умудрился с каждого из группы получить какую-нибудь выгоду. Один возил его домой на машине (не тратить же собственный бензин, если можно обойтись чужим), другой бесплатно консультировал в медицине. А любую беседу он удивительно ловко переводил на саморекламу. Между прочим, он вначале пытался все отрицать. Мол, какой такой позитив, просто я по природе весь белый и пушистый. А мне было страшно любопытно посмотреть конспекты.

— Утаил? — осведомился Олег.

— Еще не хватало! Чтобы я не справилась с мужчиной, будь он хоть после ста позитивов! Принес, как миленький. Ну, да у тебя у самого теперь конспекты.

— В основном я рисовал там чертиков. А у нашей Татьяны позитив в крови. Если она с кем-то особо ласкова — жди беды. И никогда прямо не скажет: мол, не делай того-то и того-то, мне не нравится. Нет, улыбается, восхищается — а ты потом узнаешь, что она уже подписала приказ о переводе на другую передачу или посадила тебя на голый оклад. А попробуй спроси у нее, в чем дело, — сделает большие глаза. Я, мол, совершенно не при чем, вы мне так нравитесь, но решение приняла не я, ведь у нас демократия, и я, увы, ничего не могу для вас сделать. А уж как лебезит перед Иванченко — стыдно смотреть. Но я не сомневаюсь — в любой момент его предаст. И не только его. Бывает, сделаешь что-то по ее прямому приказу, а потом возникают проблемы. В суд кто-то на нас подаст или еще что-нибудь. Так она притворяется, будто все забыла. Ты якобы действовал по своей инициативе — вот сам и расхлебывай. Зато как ловко присваивает себе чужие идеи — не подкопаешься. При ней вообще лучше держать рот закрытым, молча кивать и пучить глаза.

— Хорошая начальница, — одобрила я. — И совет молча кивать хороший, каждому пригодится. А как было с позитивом у Алины Аловой?

— Хреново, — одобрительно улыбнулся Олег. — Она хоть и стерва, но по сравнению с Татьяной баба приличная. С ней такого не бывало, чтобы уси-пуси, ля-ля, тополя, а сама тебя уже приговорила. Она резала, что думала, — по крайней мере, нам. А от позитива она сразу отказалась и часто над Татьяной из-за него потешалась. Мол, умственные костыли для тех, кто не умеет соображать собственной головой.

— Она умела, — согласилась я. — Получается, Цапова — вполне подходящая кандидатура. С Алиной не ладила — это раз. В книге Алина собиралась обнародовать какие-то ее махинации — это два. Ловкая и беспринципная притворщица — это три. Тайком от Иванченко подослала ко мне съемочную группу — это четыре. Пыталась выудить сведения у моих студентов — это пять. После смерти Алины воспряла духом — это шесть.

Я загнула все пальцы на левой руке и присовокупила к ним указательный на правой. Похоже, на Олега эта наглядная агитация произвела сильнейшее впечатление. По крайней мере, он с уважением прокомментировал:

— Классно объясняешь! Я бы у тебя, наверное, запросто смог учиться. Даже этому, как его… пределу?

— У меня бы даже кактус смог учиться, — не стала скромничать я. — Если б, конечно, захотел. Ну, и как нам теперь на вашу Цапову выйти? Ты знаешь ее лучше — посоветуй.

Олег пожал плечами.

— Я для нее никто и звать никак. А вот к Иванченко она помчится по первому зову. Может, действовать через него?

— Не уверена, что получится. Во-первых, станет ли он тратить на меня время? Одно дело, когда он звонил мне сам, а другое — когда я вылезу по собственной инициативе. А во-вторых, у него относительно Цаповой иллюзии. Он полагает, она слишком ему обязана, чтобы пойти наперекор.

Я загнула еще два пальца и напряженно изучала два оставшихся в надежде тоже употребить их в дело. Помешал телефонный звонок.

— Добрый день, Екатерина Игоревна, — приветствовал меня на редкость неестественный женский голос. — Вас беспокоят с телеканала. Мы планируем цикл передач, посвященных Мариинскому театру, и нам требуется эксперт по балету, обладающий литературными способностями. Нам рекомендовали вас как самую лучшую кандидатуру.

— Эээ? — в обалдении промямлила я.

— Мы предлагаем вам следующие условия. Мы обеспечиваем вас билетами в директорскую ложу на все балетные спектакли — разумеется, бесплатно. Вы составляете рецензии на те спектакли, которые покажутся вам интересными. Этот труд оплачивается построчно по нашему стандартному тарифу.

— По стандартному тарифу? — механически повторила я.

— Если он вас не устраивает, мы можем обговорить для вас особые условия, — поспешно ответили мне. — Разумеется, человек вашего таланта имеет право на них рассчитывать.

До меня, наконец, дошло.

— Оля, ты, что ли? — уточнила я. — Кончай издеваться, мне и так плохо! Сама знаешь, я вынуждена была пропустить два спектакля, потому что не было билетов на третий ярус, а на другие денег не хватает.

— Совершенно бесплатно, — искушающе заверили меня. — Ваши билеты будут ждать вас у администратора.

Я вслушалась. Нет, не Оля. Она любит розыгрыши, но голос так здорово ей вовек не изменить.

— Маша? — неуверенно осведомилась я, хотя подобные шутки совершенно не в ее стиле. — Что это ты вдруг?

Если бы Настя не сидела рядом (а точнее, не лежала на диване, умиротворенно поглаживая себя по животу), я бы, конечно, решила, что это она. Однако данный вариант, увы, исключался.

— Мое имя Майя. Я работаю ассистентом продюсера на телеканале. Если вас что-то не устраивает в