вы это делали, объясните?

Валерия, все еще кипя, плюхнула на стол коробки с дисками.

— Что делала? — не поняла я.

— Издевались над нами и морочили Артурчику голову. Нарочно в театре притворялись, что у вас какие-то важные записи, и передавали их друг другу. Естественно, мы решили, там что-то от Алины. Лучше б мой Артурчик эти ваши диски не нашел! Вот из-за таких, как вы, бедный Пашенька и страдает.

— Иванченко? — уточнила Настя. — Он страдает из-за таких, как Катя?

— Некоторым лишь бы выпендриться! — злобно продолжила Утопленница. — Дураку ясно: никто для удовольствия всякий там балет или картины в музее смотреть не будет. А некоторые смотрят и потом хвастаются, а Паше обидно. И мне тоже, потому что он и меня хочет заставить. Я из-за вас целый вечер промучилась, все зубрила про эти несчастные фрески. Между прочим, ничего сложного. Музей Прада, фрески для глухого. Просто вам делать нечего, вот вы и занимаетесь всякой чушью, а я занята, и времени на эту ахинею у меня нет. А захотела бы — не хуже вас бы шпарила.

Я не особенно вслушивалась, жадно изучая свое утраченное было достояние. И тут меня озарило.

— Ваш Лощеный испортил мне смывной бачок! — возопила я, в гневе забыв обо всем на свете. — Это из-за него мне пришлось вызывать сантехников! Сантехников! Сантехников!

Я несколько раз повторила страшное слово, одно звучание которого доводило меня теперь до умопомешательства.

— Я компенсирую, — испуганно пробормотала Валерия, сразу потеряв весь запал. — Правда! Хотите, я отдам вам часть своей одежды прошлого сезона? Там есть такие эксклюзивные вещички, все куплены за границей, прямо в модных домах, и некоторые я почти не носила…

Мне стало смешно, гнев мой утих.

— Боюсь, размерчик не подойдет, — констатировала я. — Сидеть будет плохо.

Собеседница подняла на меня растерянные глаза. Да уж, в росте я уступала ей сантиметров двадцать, зато по весу, боюсь, существенно превосходила. Я в ее нарядах — это было бы уникальное зрелище!

Взгляд Утопленницы неожиданно переменился, став осмысленным и твердым.

— Хочу такой винтаж! — заявила она. — Откуда у вас?

Где-то в подсознании мелькнуло, что ей срочно требуется винтовой крепеж, причем заполучить его она надеется у меня (почему бы нет, учитывая мои проснувшиеся способности в области ремонта унитазов?). Но я быстро взяла себя в руки, вспомнив значение очередного гламурного слова. Что же я в спешке напялила-то? Боже, это платье в цветочек я обожала в институтские годы!

— Эксклюзив, — сурово ответила Настя. — Единственный экземпляр.

Глаза Валерии погасли.

— Действительно, размер не тот, — огорченно согласилась она. — Так вы не донесете на меня Паше, правда? А то вдруг он Артурчика с роли снимет? Ведь мы с ним не виноваты!

— Если не виноваты, не донесем, — подумав, согласилась моя подруга.

Утопленница обрадованно кивнула и, не попрощавшись, ушла, а мы рванули домой — я вспомнила, что вот-вот должен явиться Олег Рацкин.

Похоже, Олег, как и обещал, успел к семи вечера хорошенько выспаться. По крайней мере, выглядел он весьма бодро. Прежде всего он снял со спины потертый рюкзак и деловито принялся вытаскивать из него нарезки — колбаса, ветчина, сыр, рыба.

Я вдруг до глубины души поняла несчастную Утопленницу.

— Олег, — простонала я, — я после семи не ем.

— Разве это еда? — удивился он. — Это закуска.

И на свет одна за другой появились три бутылки красного вина.

— Водку, пиво не знал — пьете, не пьете, — пояснил Олег. — А красное все пьют. Энотерапия, понимаете ли, полезна каждому организму.

— Энотерапия? — с подозрением осведомилась Настя. — Это еще что за процедура? Я и так сегодня пострадала, мне полезного больше нельзя. Я хочу вредного! — И она потянулась за сыром.

— Как раз в вашем случае, мадам, процедура совершенно необходима. Энотерапия — это лечение красным вином. К нам на передачу приходил один чувак, он рассказывал. Хоть и врач, но жжет не по- детски. Открывашка есть?

У меня была, причем не абы какая, а замечательнейшая, с железными крыльями. Раньше, чтобы откупорить бутылку, нам приходилось каждый раз звать соседа, в связи с чем стеснительная мама сильно ограничивала мою склонность к алкоголизму (какому еще алкоголизму? Энотерапии). Зато появление штопора с крыльями сделало нашу семью в данном отношении полностью независимой.

Я быстренько провертела в пробке дырку, нажала на крылья — и штопор выскочил, а пробка осталась на месте.

— Ты не умеешь, — снисходительно прокомментировал Олег. — Дай мне.

Что удивительно, на пробке не осталось ни малейших следов моей разрушительной деятельности — она выглядела совершенно целой. Олег с легкостью ее проткнул, потом дернул… с тем же результатом.

— А нормальный штопор есть? — несколько раздраженно осведомился он. — Без закидонов?

Я принесла. Штопор проходил через пробку, словно через сливочное масло, а затем она моментально смыкалась. После долгих трудов Олегу удалось слегка ее размочалить. Я принесла клещи, которыми Олег с силой тянул за торчащие куски. Куски оторвались. Пробка осталась на месте.

— А уверяют — французское! — с ненавистью сообщил Олег.

— Может, откроем другую бутылку? — робко вякнула я.

Олег мрачно на меня посмотрел и принялся терзать пробку ножом. Нож, впрочем, тоже проходил сквозь нее, не оставляя следов.

— Удивительно качественный материал! — восхитилась Настя. — Он наверняка имеет огромное стратегическое значение. Дыры заращиваются сами. Почему из этого не шьют одежду? Не мостят этим дороги? Не делают космические корабли?

— Давайте я отобью горлышко? — голосом профессионального искусителя предложил Олег.

— И стекло попадет в вино! — возразила неприступная Настя. — Я такое пить не буду, мне еще жить не надоело.

Олег принялся кругами бродить по квартире, окидывая жадным взором все, что принимал за инструменты. Я с трудом отобрала у него любимую мамину заколку — страшно представить, как он намеревался ее использовать.

Неожиданно он завопил: «Сейчас вернусь!» — и выбежал из квартиры.

— Везет нам сегодня на маньяков, — одобрительно заметила Настя. — Наше телевидение в надежных руках.

— Интересно, а остальные пробки такие же? — спросила я. — Давай, пока его нет, быстренько проверим.

Две другие бутылки открылись сразу, но вернувшийся Олег не обратил на них ни малейшего внимания. Он принес маленький пакетик сока. Пока мы изумленно пялились, Олег оторвал оттуда трубочку, надел ее на гвоздь и, осторожно проминая пробку гвоздем, стал засовывать трубочку в бутылку. Мы в упоении наблюдали за кропотливой, почти ювелирной работой. Трубочка, пройдя насквозь, высунулась из пробки снизу!

— Технический гений! Мужской интеллект! — гордо заявил Олег и для верности несколько раз постучал себя пальцем в грудь — очевидно, чтобы мы не ошиблись в вопросе, где же сей мужской интеллект обитает.

После этого он наклонил бутылку над бокалом. Несмотря на довольно большой диаметр дырки, оттуда ничего не вылилось. Тогда Олег тряхнул бутылку, и в бокал выскользнула одинокая капля. Бедняга растерянно на нее глянул и трогательным жестом протянул добычу нам.

— Вот. Что сумел. Угощайтесь, девочки, не стесняйтесь.

— Если хочешь, накапай себе, сколько терпения хватит, — решительно сказала Настя, — а мы будем пить из двух других бутылок. Хватит! Мне пора лечиться. Энотерапия, правильно?

— Да, но почему оно не льется? — выразил претензию Олег.