сожалению, ничего так не любят, как бить споткнувшихся и добивать упавших, называя их вредителями и диссидентами. Я горжусь, что эта родившаяся в студии «У Никитских ворот» из самостоятельного предложения себя в качестве исполнительниц пьеса, в свое время названная одним лицом, ответственным и начальственным, «антисоветчиной», далее была провозглашена пьесой «в духе Московской партийной конференции», ибо, написанная до известных постановлений о пьянстве, она раскрывала причины этих явлений, она била в колокола тревоги за видимое падение нравственности в нашем обществе, призывала к тому самому «человеческому фактору», который сегодня ставится во главу угла в любом деле. Пьеса «Красный уголок», рожденная в нашей студии и трактующая самые, может быть, важные вопросы – об ответственности общества перед личностью, а не только личности перед обществом, вопросы воспитания не бюрократическими методами, а чисто человеческим подходом, – это то, чем стоило рисковать, даже ценой временного поражения, ибо это – подход Искусства, опережающего жизнь, то есть единственно верный и честный подход… Вывод: не терять политических ориентиров на правду жизни, уметь рисковать, но и уметь временно отступать, уметь, когда нужно, проявлять принципиальность, уметь доказывать перед любым начальством свою правоту. Студия не может строить свой репертуар, будучи робкой, общественно пассивной, граждански обессиленной… Нам необходимы бойцы, и в первую очередь, сами актеры наши должны иметь убеждения, а не поверхностные взгляды. Студии нужен постоянно действующий механизм самозащиты.
«Красный уголок» играли Знаменщикова и Рассказова, наши гастролерши. А гастролеров студия не терпит, это должно быть ясно всем… Почему же я терпел?.. Ну, конечно, потому, что это был именно «Красный уголок», с которым надо было победить по причинам, мною уже указанным. Подчеркиваю, не потому вовсе, что это была лично моя пьеса, а потому, что этой победы требовала биография студии, ее стратегические интересы. И все-таки я хочу заявить: я жажду, я хочу полноценного возвращения Иры Знаменщиковой к нам… Тут, скорее, какое-то недоразумение, что-то мы с ней недоговорили или недопоняли друг друга. Во всяком случае, это совсем другой случай, нежели с Кочетковым, не правда ли?.. И тут я прошу помощи у студии, если вы в принципе согласны со мной: Знаменщикову надо вернуть, она – наш человек!.. И нет, и не будет ей, поверьте, в другом месте актерского счастья, которое уготовано ей здесь…
О Чухаленок… Когда ее необузданный талант удастся обуздать, студия будет в порядке. И сама Чухаленок будет в порядке. Ее неуправляемость, что греха таить, частенько на грани фола. Иногда мне самому кажется: ах, до чего хороша может из нее быть актриса, будь подисциплинированней да помудрее… А иногда: Господи, неужели и она чужая… все-таки с Кочетковым дружила, что-то, значит, у них было общее, не только кухня, на которой Таня там у них спала… Но справедливость требует сказать: Вязопуриха получилась у нас такая, что и БДТ позавидует, и Рига…
Было не просто проявить себя в этом сезоне и Марку Высоцкому, резервы его остаются невыявленными, – и это было видно, как он быстро прогрессировал в роли Генерала от репетиции к репетиции, от спектакля к спектаклю – ведь работа с ним, по существу, велась в параллель с выпуском, это был, по существу, ввод срочного характера… Высоцкий переволновался и потому поначалу перестарался, что ли, но потом все стало на свои места.
Работа Ирины Морозовой в студии была успешной. Мне хочется отметить и ее труд в «Бедной Лизе», когда она подменяла Рассказову, работая с ней не только в очередь. Ввод во «Всегда ты будешь» можно тоже записать в ее актив. Думаю, что ей не надо торопить судьбу, придет время, я уверен, и ее талант раскроется по-новому.
Виктория Заславская, как всегда, являющая пример студийности и профессионализма, думается, тоже заслужила мои комплименты. Но моя комплиментарность обоснованна, и потому ее лучше назвать благодарностью. Мы все многим обязаны точности и обязательности, дисциплинированности и собранности этой актрисы, ибо как раз этих качеств в общем и целом студийцам недостает. Прибавив в эмоциональной отдаче, в страстности исполнения, ее Лиза стала мне нравиться гораздо больше, чем раньше.
Самые хорошие слова хочется адресовать Юрию Голубцову. Тоже, как и Заславская, образец студийности. Интересно он смотрелся и в «905-м» годе, и по-настоящему раскрылся в «Истории лошади». Многие зрители, увидев его в Феофане, спрашивали: «А это у вас кто?» – верный признак успеха, хотя и внешний. Я отвечал скромно: «Юрий Голубцов». Далее следовало: «Надо же, какой интересный у вас новенький»… На что я гордо бросал: «Он не новенький, он старенький… Он у нас с первых дней нашего существования!» И эффект был еще большим. Конечно, я не говорил случайным зрителям, что Юра уходил в армию и пришел к нам оттуда как бы вторично, чтобы не загромождать рекламу подробностями, но факт есть факт: на сегодня мы имеем очень интересного артиста – яркого, живого, смешного и, что особенно отрадно, стойкого, выдержанного, дисциплинированного студийца.
О Валерии Бондаренко я говорил уже, но скажу еще раз: в Табуне его работа – на первом месте. Неожиданность?.. Да, приятная неожиданность. Видна индивидуальность – вот в чем дело. Но видна не потому, что серьга в ухе, а потому, что «глаз есть», как в театре на жаргоне говорят. Я бы Бондаренко отметил еще и в противовес Рыбакову, который скис и потерял себя в Табуне, не выдержал напряжения выпускного периода, как, впрочем, и Шарипова, и самоустранился от работы в студии… Что ж, вольному воля. А вот Бондаренко не скис!.. Я помню его сидящим в полуголом виде в жару на репетициях и штудирующим свою анатомию, что-то на ходу конспектирующим… Это дорогого стоит!.. Вывод: удача приходит к тому, кто трудится. А кто линяет, отлынивает, ноет, тот – слабак, таких студия, рано или поздно, выкидывает из своих рядов.
О Владимире Юматове. Явный студийный лидер. Готовый профессионал, артист классный и по- человечески внушает уважение всем, да не только уважение – мы его полюбили… Не только за актерский недюжинный талант, но и за человеческие качества, опять-таки те, которых в студии недостача, – прежде всего зрелость, справедливость, интеллигентность настоящая, не мнимая… Спасибо Владимиру Юматову за Князя, но и спасибо за понимание существа студийного дела, которое не бывает безгрешным, спасибо за мудрость, проявленную им в трудные минуты прошлого сезона.
Всеволод Шестаков… Простите, Всеволод Михайлович Шестаков, к сожалению, в сдаче «Истории лошади» не сумел принять участия по причине уважительной – был отправлен по работе в командировку в самый неподходящий момент. Но репетировал он здорово, что, впрочем, и ожидалось. Мне кажется, наша студия, поначалу несколько болезненно воспринявшая приход «виктюковцев», точнее, «эмгэушников» в наш состав, сегодня избавилась от этого временного противоречия. Сегодня мы уже едины: солидность и молодость, опыт и азарт… Творческая монолитность достижима не на словах, а в деле – благодаря Всеволоду Михайловичу, Владимиру Юматову и…
…Конечно же, Андрею Степанову!.. Не буду сейчас давать характеристику его труда в роли Холстомера. Одно скажу: как он работал, как наращивал от репетиции к репетиции и смысл, и форму – пусть будет уроком для других студийцев. Не все получалось поначалу, не со всем внутренне он был согласен, я это чувствовал, а иногда приходилось горячо убеждать этого актера, но я всегда знал – он меня слышит, он хочет меня услышать, а затем пытается выполнить то, о чем возникала договоренность… Сыграть Холстомера плохо означало бы провалиться со всем спектаклем. Сыграть хорошо – это не провалиться, но этого мало… Надо было сыграть блестяще. И это было сделано!.. Так поздравим нашего товарища и себя самих с тем, что у нас есть такой товарищ!.. К тому же – лауреат Государственной премии!
В нашем студийном деле принимали участие в прошлом сезоне еще несколько талантливых лиц. Их связь с нами носит постоянный характер, однако полноправными студийцами их не назовешь, ибо они не участвуют в спектаклях, а это главный критерий. Сергей Эрденко, дуэт «Таня и Наташа»… Я бы назвал их нашими «спутниками»… Но спутники, как известно, запускаются ракетой. Наша ракета их вознесла, как бы им не дать сгореть в атмосфере… Для этого надо более точно упорядочить их соучастие в нашем деле, предложить им в будущем более интересное творческое сотрудничество, чем та элементарная эксплуатация их талантов, которая до сих пор превалировала. Надо думать о вовлечении их в репертуар, о создании под нашей маркой их сольных вечеров-концертов.
Работа Литературной части лично меня удовлетворить не смогла. Эмоций по-прежнему много, а дела мало.
Постараюсь быть не голословным. По-прежнему нет у нас удовлетворительной печатной рекламы, есть даже спектакли, программки на которые отсутствуют, афиш вообще нет, нет рекламы ни в «Вечерке», ни в «Московском комсомольце»… Не сделаны, хотя давно заказаны, плакаты… Эмблема не стала тотально назойлива, как это необходимо по законам восприятия рекламы. Нет красиво, современно отпечатанных
