— Смотри, здесь полный отвес.
Пляжной полоски внизу не было, и море входило в берег острым клином. Берег опускался вертикальными стенами.
Славка глянул вниз. Прямо под ним, далеко-далеко, кипела штормовая вода. Славка бросил туда камень. Он упал в пену прибоя.
— Страшенная глубина, — сказал Тим. — Ребята рассказывали, что во время войны там пряталась наша подводная лодка. Немцы ищут-ищут, а она у самого берега... Может быть, это легенда...
— А может, и не легенда? — сказал Славка.
— Может быть... Смотри, Славка! Иди сюда.
Тим отвел Славку от обрыва, и они оказались на краю бетонной ямы. Это было что-то вроде круглого сухого бассейна глубиной метра в полтора. Вниз вели ступеньки. На дне темнела ржавая железная площадка с громадными торчащими болтами но углам.
Славка почти сразу догадался, что это такое.
— Орудийное гнездо?
— Да. А вон там еще одно. Это была береговая батарея. Корабельные пушки крупного калибра.
Славка спустился к орудийной площадке. Здесь, за бетонными стенами, было безветренно и совсем тепло. На железе валялся голубой пластмассовый пропеллер от игрушечного самолета. На бетоне Славка увидел нацарапанную чем-то черным надпись:
'Тома, Витя'.
— Тома и Витя тире безмозглые ослы, — сказал он. — Нашли где писать.
— Конечно, ослы, — согласился Тим. — А знаешь, Славка, иногда настоящие надписи находят...
— Какие настоящие?
— Тех времен... Наши моряки и солдаты оставили, когда защищались. Когда уже понимали, что погибнут... Имена разные и адреса. 'Мы не уйдем отсюда. Сообщите родным...'
— А те, кто на этой батарее воевали... Они тоже погибли?
— Кажется, не все. Те, кто остались живые, взорвали орудия и пробились к своим. Кажется, ушли в равелин, он еще держался... Говорят, с ними мальчишка был. Мне папа рассказывал, когда мы тут с ним бывали.
— Большой мальчишка?
— Вроде нас. Говорят, подносчик снарядов. А может быть, и не подносчик. Такие снаряды вручную, наверно, и не поднимешь. Но все равно... Тогда много ребят воевало.
— Я читал про одного, как он самодельную газету в окопах выпускал. А потом рванул немецкий танк и сам погиб.
— Да, я знаю, — сказал Тим.
Они поднялись из орудийного гнезда и опять пошли по краю обрыва.
— В этой глине еще сколько снарядов сидит, наверно... — тихо сказал Славка.
Тим его понял:
— Есть еще... Про Андрюшку Илюхина слышал?
— Слышал, конечно... Тим, я только понять не могу... Как ему в голову пришло: в огонь такую штуку толкать? Зачем? Не ребенок же! Неужели не понимал, что взорвется?
Тим посмотрел удивленно:
— Почему не понимал? Он как раз и хотел... Ты разве не знаешь?
Славка насторожился. Он в самом деле не знал подробности. В школе говорили о взрыве глухо и неохотно.
Тим сказал, будто заступаясь за Илюхина:
— Ты думаешь, он играл? Когда они с ребятами снаряд нашли, сразу на стройку побежали, чтобы кому-нибудь взрослым сказать. Это на пустыре было, а рядом стройка... Прибежали, а сторож на них накричал: 'Уходите отсюда, не выдумывайте!'
— Сторож что, ненормальный?
— Кто его знает... Наверно, какой-нибудь пьяный дурак попался... Ну, они побоялись еще куда- нибудь идти, решили сами обезвредить. Костер зажгли, снаряд в огонь сунули и залегли за плитами. Там такие бетонные панели... Ждали, ждали, а костер погас. Один мальчишка хотел пойти покочегарить, а Илюхин не пустил, сам побежал... Тут и рвануло...
— Тим, ты откуда знаешь?
— Все знают. Те, кто был с ним, они же рассказали потом. Их некоторых поранило. Тех, кто высунулся...
'Вот как было дело... — подумал Славка с каким-то облегчением. — Не так уж все глупо...'
Нет, все равно, конечно, глупо: бежать к какому-то сторожу, а не к военным! И костер — тоже глупо. Но все же это была не игра. Андрюшка Илюхин думал не о забаве. Просто он не знал, что делать, он ошибся. Но и взрослые иногда ошибались, когда приходилось сталкиваться со смертью.
— Тим... Ты его знал?
Тим хмуро объяснил:
— Его многие знали, он в хоре Дворца пионеров пел. Хорошо так пел...
...Берег стал ниже. Тим и Славка обошли стоянку для автотуристов и по тропинке спустились на пляж. Оттуда расходились последние купальщики. На мачте качался черный шар — сигнал, что купаться нельзя. Ветер гонял по песку пустые коробки от сигарет. Волны выкатывались на пляж длинными пенистыми языками. Они шумели. И ветер шумел.
Славка и Тим скинули обувь и побродили по набегающей воде. Пена забрызгала им колени. Вода откатывалась и старалась утянуть Славку и Тима за собой. Высасывала у них из-под пяток песок. Она оказалась довольно холодной, эта неспокойная вода. Тим честно сказал, что лезть в такой холод и в такие волны ему не хочется. Тем более что на берегу пусто, а на вышке штормовой сигнал.
Славка согласился. Он такое разыгравшееся море видел впервые.
Они сели и прислонились к большой выброшенной волнами коряге. Корягу выбелило море и высушил ветер. Она отливала алюминиевым блеском. Была гладкой и теплой. Сухой песок тоже был теплым. Славка и Тим зарыли в него озябшие от воды и гудевшие от долгой ходьбы ноги...
Море теперь было трехцветным: у берега — песочно-желтое, дальше — ярко-зеленое, а у самого горизонта лежала сине-фиолетовая полоса. Недалеко от берега прыгали на гребнях оранжевые шары — буйки пляжного ограждения. Словно какой-то пароход за горизонтом растерял громадные апельсины, и волнами их пригнало к земле.
Кучевые облака сизо-серого цвета быстро двигались в середине неба. За ними иногда чувствовался проблеск солнца. Над головами у Славки и Тима в струях ветра неподвижно стояли чайки с распластанными крыльями.
Потом пошел дождик. Можно было убежать под навес, но не хотелось покидать насиженное место. Тим вытянул из спортивной сумки курточку. Ветер рванул капроновую ткань, но Славка и Тим быстро обмотали ею головы и плечи. Получилась крошечная общая палатка.
— Мы робинзоны, — сказал Тим. — Катер уже не придет, нечего ему тут делать. Нужно будет ехать автобусом на Северный причал... Славка... Ты не обижаешься, что я тебя сюда затащил?
— Здесь хорошо, Тим, — сказал Славка.
Что он мог еще сказать? Не скажешь ведь вот так открыто, что мечтал о такой минуте целые годы. Не будешь объяснять, что все это — счастье. Счастье от того, что рядом штормовое море и Тим.
Славка сказал:
— Смотри, какой водопад.
Недалеко стояла железная горка, чтобы скатываться прямо к воду. Волны взбегали на нее, и вода с верхней площадки лилась на гулкие ступени.
— Большой каскад Петродворца, — сказал Тим. — Я туда в июле с папой ездил... Ты там бывал?
