когда маленький был, там часто с папой гулял... Может, тебе неинтересно, тогда сразу на пляж поехали...

— Мне интересно, — быстро сказал Славка. Он заранее любил все, что нравилось Тиму. Да и в самом деле: обрывы над морем!

— Тогда поехали на Северный берег.

— Катером?

— Конечно.

— Ура!

Солнце было яркое, но появились волокнистые облака и усилился ветер. Когда катер отвалил от пристани, его слегка закачало. Тим и Славка стояли на носу. Славка на секунду зажмурился и улыбнулся.

— Здорово...

— Что? — не понял Тим.

Славка сказал немного виновато:

— Для тебя такой катер, наверно, все равно что автобус. А я первый раз по морю плыву.

— Что ты! — откликнулся Тим. — Не автобус. Мне на катерах всегда нравится. Только на открытом рейде лучше, чем здесь. Знаешь, как бросает, когда волна!.. Смотри, Славка, вот он, крейсер.

Славка оглянулся. Катер левым бортом проходил недалеко от кормы военного корабля. Она была такой громадной, что казалась стальным островом, поднявшимся из моря. Полоскал на ветру огромный военно-морской флаг. По палубам и трапам сновали матросы в сизых робах и черных беретах. Совсем крошечными они казались на этом корабле-исполине.

На одной из палуб выстроились моряки в белых форменках, перед ними прохаживался офицер с кортиком.

— В увольнение собираются, — сказал Тим. — Не послушал командир мою маму.

Славка осторожно спросил:

— Тим, а тебе нисколько тогда не попало от мамы?.. Ну, за 'Сатурн'...

— А как мне попадет? Меня привезли домой с опухшей ногой, думали, перелом. Перепугались все. А после времени мама не ругает, она только по горячим следам... Зато мне вчера утром перепало.

— Как это? — с опаской спросил Славка.

— Я рубашку не успел выгладить, а мама говорит: 'Пиратскими делами по ночам заниматься успеваешь, а на хорошее дело времени нет'. Я говорю: 'То дело тоже было хорошее'. А она: 'Хорошее, да?' И — бэмс меня полотенцем по шее. Я под стол — раз! Голову высунул, а она по тому краю стола— бэмс! Я с другого конца — она тоже. Я тогда засел и жду. Потом спрашиваю: 'Можно уже вылезать?' А мама говорит: 'Лучше сиди, я еще не успокоилась'.

Славка засмеялся. То, что рассказал Тим, было не страшно. Это не так, как с Юркой Зыряновым. Но все же Славка сказал:

— А говорил: не попало.

— Так это потом, и не за 'Сатурн', а за рубашку. И не мне, а столу... Смотри, Славка, подходим.

Крутой берег, сложенный из желтых пластов песчаника, навис над катером. Внизу пласты были изрыты пещерами, у обрыва торчали обломки скал. На одном из обломков загорелый пацаненок в белых штанишках и похожем на пальто черном пиджаке ловил крабов натянутой на обруч сеткой. Еще несколько мальчишек удили бычков намотанными на палец лесками. Славка хотел посмотреть, но не решился задерживать Тима.

Тим повел Славку по длинной лестнице. Они поднялись на площадку, где стоял высокий обелиск с гвардейским значком. Его с четырех сторон охраняли обелиски поменьше. Было пустынно, ветер шумел. Над серой плитой братской могилы качались высокие красные цветы.

С моря все гуще двигались облака. Острая вершина обелиска словно летела им навстречу.

— Кругом здесь памятники, — тихо сказал Славка. Тим кивнул:

— Сам знаешь, сколько было боев...

От площадки шла извилистая улочка. Дикий виноград оплетал каменные изгороди. Над черепичными крышами захлебывались в потоках ветра самодельные вертушки.

— Здесь в прошлом году кино снимали, — сказал Тим. — 'Приключения Буратино'. У нас в школе режиссер выступал. Стал рассказывать про съемки и говорит: 'У вас здесь хорошо, похоже на Италию'. А я говорю: 'Это Италия на наш Город похожа'. Куин Лиза потом ругалась.

— Тим, — спросил Славка, — ты здесь родился, в Городе?

— Конечно. И мама, и папа...

'Счастливый', — подумал Славка.

После 'итальянской' улочки они прошли по новому району, где поднимались двенадцатиэтажные белые корпуса, и долго шагали окраинными переулками. Затем они миновали посадки молодых кипарисов и строительную площадку, на которой уютно дремал маленький желтый экскаватор. За площадкой потянулась ровная земля с жесткой низкорослой травой. Эта земля обрывалась кромкой берега.

И дальше было только море. Впереди, слева и справа. И внизу — там, куда уходили стометровые обрывы.

Славка подошел к самому краю, и его мягко качнуло. Он впервые видел такие кручи, такую высоту. Тим осторожно, но крепко взял его за плечи.

Солнце давно уже ушло за пасмурные облака, но море вдали все равно оставалось синим. Только это была не праздничная, а суровая синева. Такими синими бывают иногда грозовые тучи. А ближе к берегу море делалось зеленовато-желтым. Видимо, волны поднимали со дна песок.

Волны двигались на обрывы длинными пенными валами. Далеко-далеко внизу они заливали полоску пляжа и расшибались о красноватые утесы. Среди утесов росли кое-где большие деревья. Сверху они казались крошечными.

Ветер шел с моря плотным потоком. Он ударялся о подножие берега и взмывал вверх по бурым глинистым откосам. Длинные пряди мягкой высохшей травы струились на ветру, как серое несветящееся пламя.

— Куртку достанем? — спросил Тим.

— Тебе холодно?

— Я для тебя...

Славка помотал головой. Ветер был сильный, но не холодный.

Правда, сначала руки и ноги у Славки покрылись гусиной кожей, но через минуту он привык. А от Тимкиных ладоней на плечах стало совсем тепло.

По границе двух морей — зеленовато-желтого и синего — шел пассажирский катер. Он тяжело нырял среди гребней.

— Купальщиков повез с Качаевки, — сказал Тим. — Погода не для плавания и загорания... Но мы все равно туда пойдем, да, Славка?

Славка кивнул, но не двинулся с места.

— Ну... тогда пойдем, — осторожно напомнил Тим.

— Подожди, Тим, — попросил Славка. — Еще посмотрим. Ты, наверно, это тысячу раз видел, а я только сегодня...

Он лишь сейчас до конца понял слова: открытое море.

Ветер вдруг надавил так, словно хотел сорвать со Славки рубашку, а с Тима сдуть все веснушки. Славка едва удержался на ногах. Тим сказал:

— Пошли. А то мы целый час на одном месте... Мы же не уйдем с берега, а двинемся по краю. Там дальше еще интереснее.

Они зашагали недалеко от кромки обрыва. Кое-где громадные темно-рыжие пласты отслаивались от берега и стояли отдельными стенами. Их равновесие было непрочным и угрожающим — вот-вот рухнут на узенький пляж тысячетонной массой.

Славка и Тим прочно держались за руки. Так не страшно было подходить к самому краю. В одном месте Тим сказал: