– Интересно, о чем будет новая речь, – язвительно сказал он сидевшему рядом Джиму Брискину. – Ты уже решил, что станешь говорить, Джим? Может, насчет эмиграции? В свете нового открытия ситуация меняется.

Он ждал ответа, но Джим молчал, сгорбившись и разглядывая свои сплетенные на коленях пальцы.

– Неужели будет создано нечто вроде линии Мэйсона – Диксона?[2] – продолжал Сол. – Они по одну сторону, мы по другую. Естественно, если обезьяны согласятся.

– А почему они должны согласиться? – спросил Джим.

– Другой вариант, который мы можем им предложить, – полное уничтожение. Если, конечно, позволит Билл Шварц.

– Об этом не может быть и речи, – ответил Джим. – И я знаю, что Шварц меня поддержит. У них точно такое же право на жизнь, как и у нас. Ты это знаешь, я это знаю, и они это знают.

– Именно об этом ты и собираешься объявить в своем очередном выступлении? Планета принадлежит им – с условием, что все гибы смогут там поселиться и стать фермерами?

– Кажется, я начинаю понимать, о чем ты, – медленно проговорил Джим. Его лицо исказилось от гнева. – Так посоветуй мне что-нибудь, это твоя работа.

– Этот мир, – сказал Сол, – в состоянии принять семьдесят миллионов гибов. Они могут поселиться на североамериканском континенте. Но в какой-то момент начнутся трения. Люди и эти уродливые существа будут убивать друг друга. Повторится то же самое, что уже было во время завоевания Нового Света белыми колонизаторами. Понимаешь? Синантропов Северной Америки будут шаг за шагом вытеснять, пока континент не окажется полностью от них очищен. Они могут сдаться с тем же успехом, как и ты сам. Речь идет о том, что подобный ход событий неизбежен.

– И что дальше?

– Дальше возникнут настоящие проблемы, поскольку рано или поздно какой-нибудь группировке придет в голову, что если удалось завладеть Северной Америкой, то почему бы не взяться и за Европу с Азией. А тогда снова начнется война, подобная той, что шла в обоих мирах пятьдесят или сто тысяч лет назад. Только вестись она теперь будет не каменными топорами, но атомными бомбами, отравляющими газами и лазерами с нашей стороны, а с их… – он сделал задумчивую паузу, – всем тем, что они получили с нашего спутника. Кто знает, может, за полтора миллиона лет им удалось изобрести источник энергии, о котором мы понятия не имеем. Ты подумал об этом?

Джим лишь пожал плечами.

– А если мы их спровоцируем, – продолжал Сол, – они используют эту энергию против нас. У них просто не будет выхода.

– Мы всегда можем захлопнуть дверь. Закрыть проход, отключив скатлер.

– Но к тому времени там уже поселится семьдесят миллионов колонистов. Можно ли их просто так бросить?

– Нет, конечно.

– Тогда не говори про хлопанье дверью. Это не выход. С момента, когда первый гиб перешагнет порог скатлера, принимать подобное решение будет поздно. Для этого Билла Смита полет на нашем хоппере – примерно то же самое, чем для нас было бы путешествие на летающей тарелке. Представь, что он расскажет своим приятелям, когда вернется домой – если это когда-нибудь произойдет.

– Что такое летающая тарелка?

– В двадцатом веке некоторые утверждали… – начал Сол.

– Ах да, помню, – прервал его Джим.

– Был бы ты уже президентом, – сказал Сол, – смог бы встретиться с какими-нибудь шишками из их мира, если допустить, что у них вообще существует правительство. Но пока ты лишь частное лицо и ни к чему не можешь их принудить. А Шварц, если история снова повторится, и пальцем не пошевелит, поскольку он знает, что его президентский срок вскоре заканчивается. Он свалит все на тебя. А в январе, вероятно, будет уже поздно вести мирные переговоры.

– Фил Дэнвил напишет для меня речь, в которой будет все объяснено, – сказал Джим.

Сол рассмеялся:

– Ну да, конечно, черт возьми! Нет, проблему решить никому не удастся. И уж точно она не по зубам такому кретину, как Фил Дэнвил. Но пусть попробует, посмотрим, что он придумает.

«Скажем, к завтрашнему вечеру, – мысленно договорил Сол. – Или, самое позднее, к послезавтрашнему».

Достав из кармана карту, он аккуратно развернул ее и начал изучать.

– Сегодня вечером я должен выступать в Кливленде, – напомнил Джим.

В задней части хоппера машина переводила слова Билла Смита:

– …Металл – зло. Подобно смерти, он принадлежит земным глубинам. Он часть того мира, куда отправляется все, чье время подошло к концу.

– Философия, – с отвращением тряхнул головой Сол. – Только послушать его…

– И поэтому вы ничего из него не создаете? – сказал Диллингсворт в микрофон.

– Есть темы, которых стоит избегать, – сказал Джим Солу. – Пожалуй, ты дважды бы подумал, прежде чем сделать сосуд из человеческого черепа и ежедневно им пользоваться.

– А что, синантропы так поступают? – с ужасом спросил Сол.

– Кажется, я где-то об этом читал, – ответил Джим. – По крайней мере, так поступали их предки. Подобная практика со временем могла исчезнуть, – добавил он, – но когда-то они были каннибалами.

– Превосходно, – подытожил Сол, возвращаясь к изучению карты. – Только этого нам и надо, чтобы выиграть выборы.

– Шварц все равно рано или поздно об этом узнал бы, – сказал Джим.

– Я буду счастлив, когда выберусь отсюда, – проговорил Сол, глядя в окно на океан. – И уж наверняка ты не увидишь меня здесь в числе иммигрировавших. Я бы скорее предпочел попытать счастья на Марсе, даже если бы пришлось там умирать от жажды. По крайней мере, меня бы не сожрали. И никто не использовал бы мой череп в качестве сосуда.

При этой мысли ему стало не по себе. Он с трудом вновь сосредоточился на карте.

«Интересно, как первый черный президент Соединенных Штатов собирается довести до сведения общественности факт существования планеты, населенной первобытными людьми, которые оказались в состоянии создать вполне развитую цивилизацию? – спрашивал себя Сол Хайм. – Теоретически эта раса не должна была пережить каменный век. Впрочем, мы тоже начинали с каменных орудий. Это доказывает, что если времени достаточно… Нет никаких конституционных оснований отказать синантропам в правах, положенных нам, – думал Сол, – за исключением, естественно, права стать гражданами Соединенных Штатов».

«Отличный способ остановить вторжение на Землю – отказать захватчикам в гражданстве!» – мысленно усмехнулся он.

Но тут тоже имелась загвоздка. Ибо гражданам Соединенных Штатов предстояло эмигрировать в мир, где гражданство не имело никакого значения. Синантропы заселили эти территории первыми и могли это с легкостью доказать. А потому ставить вопрос о гражданстве – не очень разумно…

«А что мы будем делать, – спрашивал себя Сол, – когда синантропы начнут скрещиваться с нашими? Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь вышла замуж за одного из них. У куклукс-клана будет много работы».

Перспектива представлялась не слишком веселой.