посмотри.

Леон Тэрпин наблюдал, как Фрэнк Вудбайн и Стэнли изучают приводной механизм корабля.

– Что там у вас? – крикнул он, но его голос на открытом пространстве прозвучал слишком слабо.

Никто не прореагировал на вопрос. Тэрпин рассерженно ерзал на сиденье хоппера, желая, чтобы они поскорее возвращались.

– Судя по всему, турбина дает энергию для начального толчка, поднимающего аппарат в воздух, потом он какое-то время планирует, затем пилот снова включает турбину, и следует очередной взлет. Взлет, падение, взлет, падение… – сказал Вудбайн. – Чертовски странный способ перемещаться. Может, он вынужден приземляться после каждого взлета? Маловероятно.

– Словно белка-летяга, – сравнил Стэнли. – Знаешь что? – обратился он к Вудбайну. – Турбина, кажется, тоже из дерева.

– Не может быть, – сказал Вудбайн. – Она бы сгорела.

– Можно соскрести краску, – предложил Стэнли. Он открыл перочинный нож и попробовал. – Думаю, это асбестовая краска, во всяком случае огнеупорная. А под ней – древесина. Интересно, на каком топливе она работает? – Он отошел от турбины и начал расхаживать по кораблю. – Я чувствую запах нефти, – сказал он. – Турбины и дизели конца двадцатого века работали на низкокачественной нефти, так что в этом нет ничего невозможного.

– Ты заметил что-нибудь особенное в пилоте корабля? – спросил Вудбайн.

– Нет, – ответил Стэнли. – Я даже разглядеть его толком не успел.

– Он горбатый, – задумчиво сказал Вудбайн. – Я видел, как он бежал – почти согнувшись пополам.

Поздним вечером Тито Кравелли сидел перед камином у себя дома, потягивая скотч с молоком и просматривая доклад, полученный от его человека в «Земных разработках».

Из динамиков магнитофона лилась мелодия великого композитора середины двадцатого века, Гарри Парча. Инструмент, который Парч называл «военным трофеем», состоял из диффузионной камеры, рашпиля, модернизированной музыкальной пилы и артиллерийских гильз, подвешенных так, что они резонировали каждая со своей частотой. А в качестве басового фона использовался инструмент из полых бамбуковых труб, типа африканской маримбы, отбивавший замысловатый ритм. В последнее время это произведение стало весьма популярным у публики.

Но Кравелли не слушал. Все его внимание было сосредоточено на докладе о действиях «ЗР».

Леон Тэрпин лично вошел внутрь дефектного джиффи-скатлера вместе с многочисленными сотрудниками корпорации и представителями прессы. Ему удалось отогнать репортеров и отправиться на экскурсию на хоппере, во время которой был найден некий объект, который затем осторожно перенесли в «ЗР». В данный момент этот объект изучали в лаборатории. Связной Кравелли не знал в точности, что это такое. Но в одном не было сомнений – объект создан руками человека.

«Похоже, у Джима Брискина могут возникнуть проблемы, – подумал Кравелли. – Нам придется убеждать гибов эмигрировать на территорию, которая уже занята. Жаль, что Джим не подумал об этом раньше. Мне тоже не пришло в голову.

Наше первое впечатление оказалось ошибочным, хотя территория и выглядела необитаемой, вполне пригодной для колонизации».

«Что ж, ничего не поделаешь, – размышлял он. – Джим выступил со своей речью, так что жребий брошен. Теперь мы должны делать хорошую мину при плохой игре, надеясь, что еще не все потеряно. Черт побери, если бы мы подождали еще день!»

«А может, просто их перебить? – подумал он. – Может, они подхватят от нас какой-нибудь вирус и вымрут как мухи?»

Он ненавидел себя за подобные мысли, но не мог от них избавиться. «Нам так нужно новое место, – продолжал размышлять Кравелли. – Нужно завладеть им любой ценой!

Но согласится ли Джим? У него чертовски доброе сердце.

Должен согласиться. Иначе нам грозит политическая смерть, а гибам – физическая».

Тито перечитывал доклад, когда раздался сигнал домофона. Кто-то стоял у входа и хотел, чтобы его впустили. Кравелли отложил доклад и подошел к интеркому, соединявшему квартиру с подъездом.

– Кто там? – спросил он, как всегда опасаясь ночных гостей.

– Это я… Эрл, – послышалось в ответ, однако изображения на экране не появилось; судя по всему, гость стоял вне поля зрения камеры. – Ты один?

– Да, – ответил Кравелли.

Он нажал кнопку, и дверь пятнадцатью этажами ниже автоматически открылась, впустив внутрь Эрла Бохеджана, «крота» из «ЗР».

– Тебе придется пройти мимо консьержа, – проинструктировал его Тито. – Пароль на сегодня – «картошка».

Несколько минут спустя Бохеджан, мрачного вида человек лет пятидесяти, вошел в квартиру. Вздохнув, сел напротив Тито Кравелли.

– Хочешь пива? – предложил Тито. – У тебя усталый вид.

– Я с ног валюсь, – признался Бохеджан. – Пришел сюда прямо из «ЗР». Срочная работа, трудимся в две смены. Честно говоря, мне повезло, что я вообще вырвался. Сказал, что у меня страшная мигрень. В конце концов охранники выпустили.

– Как идут дела? – спросил Кравелли, доставая пиво из холодильника.

– Та штука, которую они оттуда притащили… – сказал Эрл Бохеджан. – Я упоминал про нее в докладе. Они ее обследовали, и… скажу тебе, я никогда ни о чем подобном не слышал. Это какое-то транспортное средство. Мне удалось это выяснить, болтаясь в туалете для начальства с банкой колы и подслушивая случайные разговоры. Оно сделано из дерева, но это вовсе не примитивное устройство. Больше всего изумила инженеров турбина, которой снабжена эта летающая диковина. – Информатор с благодарностью принял пиво и начал пить большими глотками. – Она действует по принципу сжатия газа. Я не инженер, так что не могу объяснить все технические подробности. Так или иначе, за счет сжатия газа замерзает вода в камере. Самое интересное, Кравелли, что, по слухам, этот тарантас работает благодаря… – Он рассмеялся. – Извини, но это в самом деле забавно. Он работает благодаря расширению льда. Вода замерзает и расширяется в виде льда, который с необычной силой давит на поршень, а потом лед тает. Весь процесс происходит очень быстро. Затем газ снова разрежается, что вызывает очередное давление на поршень, который втягивается обратно в цилиндр. Лед! Ты когда-либо слышал о таком источнике энергии?

– Это еще смешнее, чем пар, – сказал Кравелли.

– Да, намного смешнее, чем пар, – смеясь, кивнул Бохеджан. – Чертовски неуклюже и совершенно неэффективно. Невероятно сложная технология, особенно если принять во внимание ее крайне низкий КПД. Машина движется на полозьях, а не на колесах, и поднимается в воздух лишь на несколько секунд, после чего снова планирует. Что-то вроде деревянной ракеты с парусом. Таков их уровень технологии. Как ты думаешь, что это за цивилизация? – Эрл допил пиво и поставил стакан на стол. – В «ЗР» говорят, что один из лучших инженеров сел в эту машину, привел ее в действие и секунд пятнадцать летал по лаборатории на высоте около четырех футов, примерно на уровне пояса.

– Здесь у тебя написано, – сказал Кравелли, доставая доклад Бохеджана, – будто карты неба, сделанные астрофизиками, доказывают, что эта планета, вне всякого сомнения, Земля.

– Да к тому же нынешняя, – уже серьезно сказал Бохеджан. – Не было никакого путешествия во времени. Не проси меня что-либо объяснить. Даже «ЗР» этого не смогли, хотя должны разбираться в таких вопросах. Однако я знаю, во что верит Тэрпин. По мнению старика, обнаружили именно Землю. У нее было такое же начало, как и у нашей, и лишь потом она избрала другой путь. Это произошло на каком-то этапе развития человечества, скажем, десять тысяч лет назад или даже раньше, может быть, еще в плейстоцене. Во всяком случае, фауна и флора выглядят идентично нашим, расположение континентов, очертания суши такие же… так что расхождение не могло случиться слишком давно. Возьмем, к примеру, Мексиканский