лезет мне в еду, в кровать, в усы… Я просто вне себя, Фредриксон, я просто вне себя!

— Это уж чересчур. Лучше упаковываться, — сказал Фредриксон.

— Ой! — воскликнул его племянник. — Ай! Мне нужно собраться с мыслями! Такое долгое путешествие… совсем новая жизнь… — И Зверок-Шнырок умчался, разбрызгивая вокруг себя красную краску.

«А ведь пускаться в путь с таким экипажем весьма рискованно», — подумал я.

Ну а «Марской аркестр» продолжал крепко сидеть на месте, его резиновые колёса глубоко увязли в песке, и он не мог сдвинуться ни на дюйм. Мы вырыли целую судоверфь (так что образовалась ещё одна прогалина в лесу), но это не помогло. Фредриксон сидел, обхватив голову лапами.

— Не тужи так горько, дружок, — сказал я.

— А я не тужу, — ответил Фредриксон. — Я думаю. Лодка накрепко засела в песке. Спихнуть её в реку не удаётся. Следовательно, надо подвести реку к ней. Каким образом? По новому руслу. Каким образом? Создав новое русло. Каким образом? Набросав камней…

— Каким образом? — поощрительно спросил я.

— Нет! — вдруг воскликнул Фредриксон с такой силой, что я аж подпрыгнул. — Друнт Эдвард. Если он сядет в речку, она выйдет из берегов, и…

— Неужто у него такой большой зад? — спросил я.

— О, ещё какой, — коротко ответил Фредриксон. — У тебя есть календарь?

— Нет, — ответил я, взвинчиваясь всё больше и больше.

— Позавчера гороховый суп. Значит, сегодня у него субботнее купание, — вслух размышлял Фредриксон. — Ладно. А ну, пошли!

— А они злые, эти друнты? — боязливо осведомился я, когда мы двинулись вниз по речке.

— Ещё бы, — ответил Фредриксон. — Но если и наступят на кого, то только по оплошке. А потом целую неделю плачут. Расходы по похоронам тоже берут на себя.

— Слабое утешение раздавленному, — пробормотал я и почувствовал себя ужасно бесстрашным. Позвольте спросить, дорогие читатели, мудрено ли быть бесстрашным, когда не боишься?

Фредриксон вдруг остановился и сказал:

— Здесь.

— Где? — удивился я. — Неужели он живёт в этой башне?

— Это его нога, — объяснил Фредриксон. — Тихо, сейчас я буду кричать. — И он крикнул во всё горло: — Эй, на борту! У борта Фредриксон! Где ты сегодня купаешься, Эдвард?

И раскатом грома откуда-то сверху грянуло:

— В море, как обычно, песчаная ты блоха!

— Искупайся в реке! Песчаное дно! Мяконькое и приятное, — крикнул во всё горло Фредриксон.

— Дудки! — молвил друнт Эдвард. — Всякий знает, что в этой речке, морра её побери, до чёрта камней!

— Да нет же! Песчаное дно! — продолжал гнуть своё Фредриксон.

Друнт некоторое время бормотал что-то себе под нос и наконец сказал:

— Ладно. Искупаюсь в вашей речке, морра её побери. Отойдите подальше, я не так богат, чтобы разоряться на похоронах. Но если ты обманешь меня, тебе самому придётся оплачивать собственные похороны. Ты знаешь, какие чувствительные у меня ноги, не говоря уж о заде!

Фредриксон прошептал одно-единственное слово: «Бегите!»

И мы пустились наутёк. Ни разу в жизни я не бегал так быстро, и мне всё время представлялось, как друнт Эдвард усаживается своим огромным задом на острые камни, и его неимоверный гнев, и гигантская речная волна, которую он, без сомнения, поднимет, и в конце концов всё стало такое большое и опасное, что я распрощался со всякой надеждой.

Внезапно — вопль, от которого волосы стали дыбом! И вот: ужасающий гул! Речная волна хлынула через лес…

— Все на борт! — крикнул Фредриксон.

Мы ринулись к верфи, преследуемые по пятам водяным валом, и едва успели перекинуть хвосты через планшир и перескочить через дрыхнувшего на палубе Супротивку, чтобы не споткнуться о него, как всё вокруг потонуло в шипящей белой пене. «Марской аркестр» стал на нос, скрипя и треща от страха. Но в следующую же секунду гордый корабль оторвался от мха, встрепенулся и понёсся через лес. Крутились колёса с лопастями, гребной винт вертелся вовсю — наши шестерёнки работали! Фредриксон, твёрдой лапой держа кормило, вёл судно, а с ним и всех нас, между стволами деревьев.

Это был бесподобный спуск! Цветы и листья дождём посыпались на палубу, празднично нарядный «Марской аркестр» совершил триумфальный прыжок в реку. Резво поплёскивая волной, он вырулил прямо в русло.

— Высматривайте мели! — крикнул Фредриксон (на деле-то ему хотелось посадить судно на мель, чтобы испытать на прочность шарнирные соединения). Я жадно вглядывался в реку, но видел одну только красную банку, качающуюся на волнах по носу.

— Что бы это могла быть за банка? — сказал я.

— Похоже, что-то знакомое, — заметил Супротивка. — Меня не удивит, если внутри окажется пресловутый Зверок-Шнырок.

Я повернулся к Фредриксону и сказал:

— Ты позабыл своего племянника!

— Да, и как только я мог! — воскликнул Фредриксон.

Теперь уж мы отчётливо видели красную мокрую голову Зверка-Шнырка, торчавшую из банки. Он вовсю размахивал лапами и едва не удушил себя шейным платком от возбуждения.

Мы с Супротивной перегнулись через планшир и подхватили банку. Она была по-прежнему вся заляпана красной краской и ужасно тяжёлая.

— Не изгваздайте палубу, — сказал Фредриксон, когда мы втащили банку на борт. — Как дела, племянничек?

— Я вне себя! — воскликнул Зверок-Шнырок. — Подумать только! Волны с реки в разгар упаковки… Всё вверх дном. Я потерял свой лучший оконный крюк и, похоже, трубочистку! Мои нервы как попало переплелись с моими вещами. Увы мне, злосчастному!

И Зверок-Шнырок не без удовлетворения принялся сортировать свою коллекцию пуговиц по новой системе, меж тем как «Марской аркестр», тихо поплёскивая водой из-под колёс, скользил по реке. Я подсел к Фредриксону и сказал:

— Я всей душой надеюсь, что нам никогда больше не придётся встречаться с друнтом Эдвардом. Как, по-твоему, он здорово рассвирепел?

— Жутко, — ответил Фредриксон.

Глава третья, в которой я заношу на бумагу мой первый достославный подвиг спасения и его потрясающие результаты, а также некоторые мысли вкупе с описанием проделки скалотяпов

Приветливый зелёный лес исчез. Все стало неслыханно огромным, а вдоль крутых берегов и фыркая, неведомые уродины-животные. Воистину — счастье что на борту «Марского аркестра» находились две такие сознающие свою ответственность персоны, как я и Фредриксон. Супротивка ничего не принимал всерьез, а интересы Зверка-Шнырка не простирались дальше банки из-под кофе. Мы поставили её на бок, и она начала помаленьку подсыхать на солнце. Но самого Зверка-Шнырка нам так никогда и не удалось полностью отдраить и он навсегда сохранил светло-розовую окраску.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату