дошли до речки.

— Ну так?.. — сказала ежиха.

— Сударыня, — сказал я с жалким видом, указывая на изображенный на песке дом. — Вот так я представляю себе свой дом… Перила веранды с узором из сосновых шишек. Ну и… это самое… Не одолжите ли вы мне, сударыня, лобзик…

Я совершенно смешался.

Дорогие читатели, вы, конечно, понимаете, что я до того размечтался о постройке собственного дома, что и взаправду стал думать, будто дом уже готов. Это бесспорно свидетельствует о мощи моего воображения — моей индивидуальной особенности, которая впоследствии наложит отпечаток на всю мою жизнь и жизнь моих близких.

Ежиха промолчала, посмотрела на меня очень долгим взглядом, что-то пробормотала, чего я, к счастью, не расслышал, и пошла своим путём домывать посуду.

Я ступил в речку и без единой мысли в голове побрёл по прохладной воде. Речка бежала, как бегут все речки — прихотливо и не спеша. Она была где прозрачной и неглубокой, с маленькими камешками на дне, где поглубже, потемнее и поспокойнее. Солнце стояло низко и было совсем красное, оно било мне в глаза между стволами сосен, и я, жмурясь, брёл по воде всё дальше и дальше.

Но вот в голове у меня снова как шумнёт: «Шурум-бурум!» — и явилась новая идея. Если я и вправду построю дом вот на этой красивой лужайке, поросшей цветами, я испорчу всю лужайку, не так ли? Дом должен быть построен обок лужайки, да вот жалость — обок лужайки нет для него места. А ещё, представим себе, я заделался-таки домовладельцем. Совместимо ли это — домовладелец и искатель приключений? Несовместимо, скажу я вам!

Далее. Подумать только, мне пришлось бы всю свою жизнь прожить по соседству с ежихой! Надо полагать, она принадлежит к древнему роду ежей с таким же, как у неё, характером. Вот и получается, что, отказавшись от постройки дома, я избежал трёх больших бед и должен испытывать чувство глубокого удовлетворения.

Теперь, задним числом, я смотрю на историю с домом как на свой первый большой жизненный опыт, имевший величайшее значение для моего дальнейшего развития.

Словом, оставшись при своей свободе и чувстве собственного достоинства, я брёл по речке в воде, пока ход моих мыслей не прервал тихий весёлый звук. Прямо посреди речки вертелось красивое водяное колесо, сделанное из колышков и тугих листьев. Я остолбенел от удивления и в следующее мгновение услышал голос: «Это эксперимент. Счётчик оборотов». Прищурившись, я поглядел против солнца и увидел пару ушей изрядного размера, торчащих из кустика черники.

— С кем имею честь?.. — спросил я.

— Фредриксон, — ответили уши. — А сам-то ты кто такой?

— Муми-тролль, — сказал я. — Беглец, рождённый под совершенно особенным расположением звёзд.

— Под каким? — спросил Фредриксон с явным интересом, и я очень обрадовался, ибо впервые мне задавали разумный вопрос.

Так вот, я выбрался из речки, уселся бок о бок с Фредриксоном и — он ни разу меня не прервал — поведал ему о всех знаках и знамениях, сопутствовавших моему появлению на свет. Я рассказал о красивой корзинке из листьев, в которой нашла меня Хемульша. Рассказал о её чудовищном приюте и моём непонятом детстве, о приключении на весеннем льду, о моём драматическом побеге и описал ужасное странствие по вересковой пустоши.

Под конец я пояснил Фредриксону, что решил стать искателем приключений. (О доме, нарисованном на песке, и ежихе я умолчал — повествование следует всегда ужимать.)

Фредриксон слушал с серьёзным видом и прядал ушами в подобающих местах. Когда я умолк, он долго думал и наконец сказал:

— Оригинально. Весьма оригинально.

— Правда? — с дрожью благодарности в голосе отозвался я.

— Хемули неприятный народ, — подтвердил Фредриксон и, с рассеянным видом достав из кармана свёрток с бутербродами, уделил мне половину.

— С ветчиной, — пояснил он.

Закусив, мы просидели рядышком некоторое время, любуясь закатом.

Во всю пору моей долгой дружбы с Фредриксоном я не переставал поражаться его способности успокаивать и убеждать собеседника, не говоря, в сущности, ничего особенного, никаких громких слов. Я так не умею и усматриваю в этом некую несправедливость и намерен и впредь рассказывать, как умею.

Как бы то ни было, день завершился очень приятно, и я советую каждому, когда на душе неспокойно, посмотреть на хорошо сработанное водяное колесо, которое вертится посреди речки.

Искусству изготовления таких колёс я впоследствии научил моего сына Муми-тролля. (Делается это так: надо срезать две рогульки и воткнуть их в песчаное дно речки на некотором расстоянии одна от другой. Затем надо сорвать четыре длинных тугих листа и насадить их напрямую палочку, чтобы они образовали звезду. На рисунке вы видите, как надо закрепить всё сооружение маленькими кусочками веток. И наконец, надо осторожно положить эту древесную ось с листьями на рогульки — и колесо завертится.)

Но вот в лесу окончательно стемнело, и мы с Фредриксоном удалились в мой дом и переночевали там. Спали мы на веранде, причём он даже не подозревал об этом. Ну а мне явственно мерещился узор из сосновых шишек, и я видел наяву, как надлежит сконструировать лестницу на верхний этаж. Я был убеждён, что постройка дома завершена и дом в некотором смысле существует. Мне даже и сомневаться в этом не приходилось.

Сущная же суть дела в том, что впервые в жизни я обрёл друга и, стало быть, начал жить по большому счёту.

Проснувшись наутро, я увидел, что Фредриксон ставит сеть в речке.

— Привет, — сказал я. — Здесь водится рыба?

— Нет, — ответил Фредриксон. — Подарок ко дню рождения.

Реплика была совершенно в духе Фредриксона и означала, что он получил сеть от своего племянника, который собственноручно сплёл её и был бы весьма огорчён, если бы его подарок пропал втуне. Со временем я узнал, что племянника зовут Зверок-Шнырок[2], а его родители пропали при генеральной уборке. И вот он живёт теперь в синей банке из-под кофе и основное его занятие — коллекционирование пуговиц.

Рассказать обо всём этом подробнее не заняло бы так уж много времени, правда? Но Фредриксон, как я догадался, просто не владел искусством рассказать много за один раз.

И вот он чуть-чуть попрядал в мою сторону ухом и пошёл вперёд через лес. Остановились мы возле банки из-под кофе, в которой жил Зверок-Шнырок. Фредриксон достал свисток кедрового дерева с горошиной внутри и свистнул два раза. Крышка банки мгновенно отскочила, и из банки выскочил Зверок- Шнырок. Он с нескрываемой радостью ринулся нам навстречу, пискнул и ну вертеться-извиваться всем телом и так, и этак.

— Доброе утро! — воскликнул он. — Какое счастье. Ведь это сегодня ты должен преподнести мне большой сюрприз?! А это кто с тобой? Величайшая честь для меня! Прошу прощенья, не успел прибраться в банке…