камнем, в глубоком пике. Самолет бы такого маневра не выдержал, а эти рискнули – маневренность у них отменная, что и говорить. Конечно, они поняли, что под таким углом мы их не достанем ни пулеметом, ни из бойниц. Падали точно сверху, совершенно отвесно, два выпущенных ими снаряда ударили в болотце всего в нескольких сантиметрах от БТРа, но я уже не об этом думал, я перевалился через край брони в воду, задрал ствол вертикально, упер сошку БТРу в борт и прильнул к. прицелу.

Когда «углы» идут в атаку, по ним очень трудно стрелять – плоские они, что та камбала, только на «петлях» и «бочках» их можно брать. Но тут у меня не было выбора, я впервые прицелился рейдеру точно в лоб. В прицеле только узенькая полоска, а в глаза, как назло, ливень потоками. Зато упреждения брать не надо, когда цель идет прямо на срез ствола. Четверть секунды – выжать спуск. Грохнувший выстрел вколотил меня отдачей в дно, как гвоздь в табуретку, так что результат от меня ускользнул. Зато в следующий миг, вынырнув, я заметил, что попал рейдеру точно в нос – крупнокалиберной пулей его располовинило аккурат по центру.

«Когти в одну сторону, плоскогубцы в другую», – вспомнил я старый анекдот про охотника, который по ошибке вместо вороны снял со столба монтера.

Крылья сбитой машины, как семена клена, в неистовом вращении рухнули метрах в пятидесяти по разные стороны от меня, а оставшийся рейдер выпустил еще три снаряда, но уже без прицела, черт знает куда. Он выровнялся у самой земли и пошел в разгон, но высунувшийся из люка Цуцык успел метнуть ему вслед гранату. По крутой дуге «лимонка» взмыла вверх, я успел броситься за броню, а рейдер начал очень полого набирать высоту. Хорошо втопил, судя по клекоту.

Замедлитель у гранаты горит четыре с половиной секунды, так что успех броска напрямую зависел от того насколько высоко Цуцык ее подбросил. Важно, чтобы она рванула в воздухе, потому что осколки от «ф-1» уверенно поражают на двести метров и запросто могли зацепить «угол» на подъеме. А подниматься ему так или иначе придется, поскольку ниже деревьев на такой скорости не полетаешь. Наконец воздух рвануло взрывом и неистовым воем осколков, по броне трижды щелкнуло, но грохота от сбитой машины не послышалось.

«Ушел!» – мелькнуло у меня в голове.

Высунувшись из-за брони, я увидел, что пилот рейдера тоже оказался не прост. Он не стал подниматься и поворачиваться плоскостью к взрыву, что было бы почти верной гибелью, а рискнул на низкой высоте лавировать между деревьев. Такого номера никто из нас не ожидал, не знали мы за мизерами такого геройства. Только после взрыва он задрал нос и свечой взмыл в небо.

– Атас! – заорал я. – Этот тертый! Пойдет в атаку!

Искорка вылезла с винтовкой из башни. «СВДшка», конечно, намного легче моей «Рысюки», из нее можно и стоя эффективно стрелять, но рейдер слишком далеко ушел – к тучам стремился лишь крохотный черный треугольничек. Однако Ирину это не очень смутило. Крутит барабаном на прицеле восемь щелчков, вскидывает винтовку и, когда рейдер почти скрылся в тучах, – бац! бац! бац! – три выстрела один за одним. И тут же в ответ за тучами, – словно бог решил довершить творение с помощью электросварки, – полыхнуло, замерцало ослепительным дуговым светом.

– Есть! – заорал я, срывая горло. – Последний готов!

Искорка бросилась мне на шею, Цуцык вылез, Андрюха, Макс, и все мы, как дети, принялись прыгать и орать на броне, а потом я достал «Стечкин» и мы палили в воздух, как. дураки. Я задыхался от радости и вдруг почувствовал – не только от радости. Что-то вытягивало меня из сна, и, уже падая, я понял, что это телефонный звонок.

Я застрял посредине между бодрствованием и сферой взаимодействия. Мне не хотелось просыпаться, я желал остаться там, во сне, с друзьями, с победой, но проклятое пиликанье телефона назойливо тянуло меня в реальность.

Обреченно простонав, я открыл глаза и поднялся с дивана. Это далось мне с невероятным трудом, словно разбудили меня не утром, а глубокой ночью, причем после многодневного недосыпа. Ясно было, что это действие грибной дури, только от этого легче не стало.

Взяв трубку, я хрипло произнес:

– Алло.

– Это Саша? – знакомый женский голос на другом конце.

– Катя?

– Да. Извини, у меня вчера жуткий облом приключился. Такие обстоятельства. Мы об этом еще перетрем, когда пересечемся. Давай днем? Ты не занят? Я бы тебе вчера свистнула, что встреча накрывается медным тазом, но у меня не было номера твоей мобилы.

– А домашний откуда?

– Ты что, в каменном веке живешь? Есть такая фиговина, называется определитель номера. Слышал про такую?

– Да.

– Ну так что, готов кинуть кости на улицу?

В сфере взаимодействия меня ждали друзья, ждал уже близкий Шахматный Храм. Если не бросить трубку и не лечь досыпать прямо сейчас, то это будет здорово смахивать на дезертирство. Я уже готов был извиниться и отказаться от предложения Кати, но тут что-то важное произошло там, в мире вечного ливня. Я мысленно пригляделся к блеклым образам у себя в сознании и понял, что проснулся Андрей. И почти сразу следом за ним Искорка. А что удивительного? По всей России утро!

– Алло! – раздался в трубке голос Кати. – Ты что там, уснул?

– Нет.

– А чего молчишь?

– Просыпаюсь.