пока вестей нет. Однако еще двумя днями позже поврежденной лодке все-таки удалось добраться до базы. В Лориенте Кречмера также ожидало известие, что 4 ноября фюрер пожаловал ему «Дубовые листья» к Рыцарскому кресту.
Глава 9
Гость Гитлера
На входе в гавань Кассель принял сообщение от Дёница, в котором говорилось:
«Командиру «U-99»:
Отличная работа тчк Командир лодки Кречмер награжден «Дубовыми листьями» к Рыцарскому кресту тчк Уоррант-офицер Петерсон награжден Рыцарским крестом тчк Капитан Кречмер получит награду от фюрера тчк
Поставив лодку в док, Кречмер узнал, что Дёниц находится в своем штабе в Париже на авеню Суше, а его самого ожидает самолет, чтобы доставить в Париж. Оттуда ему предстоит отправиться в Берлин. В тот же день он появился в штабе адмирала, где ответил на обычные вопросы, задаваемые всем капитанам после похода. Дёниц неизменно проявлял педантичную въедливость, когда речь шла о числе потопленных судов, всегда требовал указать название судна, тоннаж и, если возможно, обрисовать силуэт. Дёниц тепло поздравил своего питомца с получением «Дубовых листьев». Это была высшая награда Германии за мужество, проявленное перед лицом врага. Англичане в таких случаях получали Крест Виктории.
– А теперь, – торжественно провозгласил Дёниц, – я уполномочен наградить еще пять человек из экипажа. Какие будут предложения?
– Но это же несправедливо, – пожал плечами Кречмер, – каждый член моего экипажа заслуживает награды. Вы читали все мои донесения, в них всегда упоминались имена. Думаю, решать следует вам.
– Но ты можешь назвать кого-то, чье поведение в бою всегда отвечает самым высоким требованиям. В любом экипаже есть такие люди. Так кто это?
– Что ж… думаю, нельзя не отметить заслуги Джапа Касселя. Он первоклассный радист и к тому же, будучи на берегу, всегда бдительно охраняет меня от всевозможных военных писак.
– Железный крест? – улыбнулся Дёниц. – Первой степени?
– Да.
– Хорошо. Я направлю тебе список членов экипажа, которых решу наградить. Ты сможешь внести в него любые изменения, если захочешь. Ну а теперь мне необходимо немного поспать. Завтра предстоит поездка в Берлин.
В ту ночь Кречмер долго сидел за угловым столиком в клубе «Шез эль», где все искрилось весельем. Он жадно пил вино, слегка покачивая головой в такт звучавшей музыке. В отель он вернулся только на рассвете. Шампанское и нежный голос певицы немного ослабили не оставлявшее его в последнее время напряжение.
Кассель, Бергман, Торренс и Клазен стояли возле спортивной площадки в Кибероне, когда к ним подошел кавалерийский сержант.
– Парни, может быть, вы знаете желающих покататься на лошади?
– А что? – настороженно поинтересовался Клазен, пребывавший в весьма мрачном настроении.
– Здесь двадцать пять лошадей, а людей, умеющих с ними обращаться, всего шестеро. Я думал, может быть, кто-то из вас захочет прокатиться, а заодно и нам поможете.
Кассель взглянул на Бергмана:
– Ты умеешь ездить верхом?
– Разумеется, – не замедлил ответить Бергман, который ни за что бы не признался даже под пытками, что никогда и близко к лошади не подходил. Разве что к букмекеру.
– Я тоже, – сказал ничего не заподозривший Кассель. – Давай поможем ребятам. Кстати, – добавил он, – можно и скачки устроить. Военно-морской флот против армии. Звучит?
Бергман решил, что у его товарища, судя по всему, не все в порядке с головой, раз он решил потягаться с кавалеристами. Но, по его мнению, нельзя было допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним, поэтому он добавил:
– Так и сделаем. И еще без седел.
Сержант грубо загоготал:
– Вы, подводные жокеи, не понимаете, что говорите. Но это не важно. Мы принимаем вызов. Готовьтесь проиграть.
Они обменялись рукопожатиями, после чего сержант удалился. Разъяренный Кассель повернулся к Бергману:
– Ты, идиот! Насколько я понимаю, ты в жизни не ездил верхом!
Бергман сделал вид, что оскорблен в лучших чувствах, и с достоинством ответил:
– Подожди… увидишь. Кстати, я совершенно не уверен, что ты сам когда-нибудь этим занимался.
На следующее утро все экипажи подлодок, отдыхающие в Кибероне, собрались на скачки. Кавалеристы явились с четырьмя лошадьми, по две для каждой команды. Один из старшин принес револьвер и вызвался быть судьей на старте. Бергман, употребивший в порядке подготовки к тяжкому испытанию изрядное количество коньяка, весьма нетвердо стоял на ногах рядом с предназначенной для него лошадью. Он не сумел самостоятельно забраться на спину смирной лошадки, пришлось его подсадить. Там он ухватился за веревки, приспособленные вместо вожжей, в результате чего его туловище наконец перестало сползать. Кассель сидел на лошади более уверенно, но все равно по его напряженной позе чувствовалось, что ничего хорошего он не ждет. Армейские кавалеристы заставили своих лошадей изящно гарцевать перед зрителями. На своих незадачливых соперников они поглядывали с улыбками, в которых легко читалось скрытое презрение.
Револьверный выстрел, возвещающий начало заезда, прозвучал неожиданно. К тому же стрелявший находился слишком близко к лошадям, на которых сидели подводники. Дотоле смирная кобыла Бергмана встрепенулась и стрелой понеслась прочь, унося на своей спине моментально протрезвевшего и насмерть перепуганного седока, который с огромнейшим трудом, каким-то чудом еще удерживался на ее спине, вцепившись одной рукой в гриву, а другой обнимая животное за шею. К счастью, движение происходило в нужном направлении. Растревоженная кобыла пересекла финишную черту, на корпус обогнав лошадь Касселя, которая была так перепугана поведением своей товарки, что бросилась вдогонку. Кавалеристы, умевшие управлять лошадьми, остались далеко позади горе-жокеев, сумевших сползти на землю только после того, как лошади были вынуждены остановиться. В ту ночь вино лилось рекой, причем за счет кавалеристов.
12 ноября пятиместный «зибель», единственным пассажиром которого был Кречмер, совершил промежуточную посадку для дозаправки в Дрездене и продолжил рейс до Берлина. По прибытии капитана на машине доставили в роскошный отель «Кайзергоф», куда помещали только самых почетных гостей рейхсканцелярии. Кречмер принял ванну, немного отдохнул и явился к Редеру доложить о своем прибытии. Главнокомандующий ВМФ выглядел усталым.
– Мы с вами знакомы, Кречмер, – сказал он. – Я имел удовольствие не так давно вручить вам Рыцарский крест в Лориенте и хорошо запомнил экипаж «U-99», поскольку на вас была британская форма. Следует признать, вы весьма неплохо выглядели. А теперь расскажите мне о Лориенте. Что, по вашему мнению, необходимо, чтобы помочь подводникам?
Кречмер повторил то, что он неоднократно обсуждал с Дёницем: необходимо наладить взаимодействие с авиацией в вопросах обнаружения конвоя, а также для обеспечения прикрытия над Бискайским заливом воздушной разведки и атак с воздуха. В 11 часов он вернулся в «Кайзергоф», наивно предполагая, что сообщил Редеру нечто новое. Он был уверен, что сумел сделать то, что не удалось Дёницу, – «заставил работать кабинетных моряков из Берлина». Пребывая в счастливой эйфории, Кречмер не подумал, что усталость Редера вызвана тем, что он слишком хорошо понимает, что нужно сделать, но не имеет политического влияния, чтобы эти действия осуществить. В Берлине у руля стояли политики, а успеха можно было достичь только с помощью высокопоставленных друзей.
В 11.30 прибыла машина, чтобы доставить Кречмера в рейхсканцелярию. Он подумал, что представляется довольно странным использовать машину для поездки протяженностью 200 ярдов, в то время как на фронте постоянно не хватает горючего. Он снова подумал о Гитлере. Как и большинство
