Мартина представляется очевидным, что, если бы Уинтер знал, что на борту остались добровольцы, он никогда не позволил бы себе их покинуть. Нельзя не признать, что для оставшихся на судне офицеров и младших чинов было довольно неприятно узнать, что с ними нет капитана. Когда же стало ясно, что больше ничего нельзя сделать и последние люди приготовились покинуть быстро уходящее под воду судно, из машинного отделения вышли два кочегара. Они не умели плавать и попросили у Мартина бутылку виски, одеяла и разрешение использовать поврежденную взрывом моторную лодку.

Мартин понимал, что, прыгнув за борт, они непременно утонут. Но он также не сомневался, что эти двое все равно утонут вместе с остатками моторной лодки. Поэтому он дал свое разрешение, втайне надеясь, что смерть в поврежденной лодке будет не такой страшной, как в воде. Затем Мартин покинул судно. Уже оказавшись в воде, он услышал чей-то истерический вскрик: «Господи, спаси нас!»

Когда «Патрокл» затонул, Мартин, к своему немалому удивлению, увидел, что моторная лодка благополучно отошла от места гибели судна и скрылась в темноте. На следующий день один из эсминцев обнаружил лодку, в которой крепко спали, завернувшись в одеяла, два кочегара. Между ними лежала пустая бутылка из-под виски.

Любопытно, что Мартина подобрал эсминец «Вечерняя звезда», которым командовал капитан Дональд Макинтайр. Позже именно этому человеку суждено было положить конец блестящей карьере другого капитана – Отто Кречмера.

В Гриноке к уцелевшим членам экипажа «Патрокла», ожидавшим отправки на базу, а их оказалось всего 230 человек, присоединился коммандер Мартин.

Большинство матросов были уверены, что он погиб вместе с судном, поэтому его приветствовали восторженными криками. От избытка чувств люди даже пронесли его по залу, подняв на плечи. Эту сцену описали многие газеты, но репортеры, полагая, что если Мартин является коммандером, то именно он был капитаном «Патрокла», назвали его в публикациях капитаном Уинтером.

Газета «Дейли телеграф», к примеру, 7 ноября сообщила своим читателям: «Люди подняли своего капитана на плечи и понесли, радостно скандируя: «Он отличный парень!» Капитан Уинтер сумел продержаться в воде четыре с половиной часа».

Одновременно в газетных статьях голословно утверждалось, что командир немецкой подводной лодки проявил невиданную жестокость. В той же статье «Дейли телеграф» сказано: «Немцы торпедировали «Лаурентик», выполняющий спасательные операции, а затем расстреляли спасательные шлюпки». И дальше: «Немецкая подводная лодка, которой показалось мало того, что она потопила два гигантских лайнера, открыла огонь по спасательным шлюпкам с людьми». Другая газета напечатала статью под заголовком «Свирепая жестокость немцев». В действительности, судя по документам Адмиралтейства, записям в корабельном журнале «U-99» и рассказам коммандера Мартина и капитана Отто Кречмера, лодка вела огонь только по «Патроклу» и «Лаурентику», одновременно пытаясь поджечь «Патрокл» зажигательными снарядами, поскольку испытывала недостаток в торпедах.

Коммандер Мартин вынес свой вердикт: «Кречмер имел полное право нас атаковать. Мы были военным кораблем, выполняющим боевое патрулирование. Конечно, мы приблизились к полю боя с намерением подобрать уцелевших моряков с «Казанара», но все-таки мы не являлись спасательным судном. Строго говоря, мы не должны были там находиться. Билл Уинтер был моим старым и верным другом. Он принял неверное решение, но заплатил за него по самой дорогой ставке – собственной жизнью. Такое иногда случается на войне».

В своем дневнике Кречмер сделал запись иного характера. Он пришел к выводу, что, если выстрелить несколько торпед по пробоине, сделанной самой первой, цель, вероятнее всего, должна переломиться. Если же торпеды попадают в удаленные друг от друга участки корпуса, они дают возможность забортной воде поступать в отсеки более или менее равномерно, в результате чего пораженное судно будет тонуть, оседая в воде. Кречмер потратил на «Патрокл» 6 торпед, 4 из которых угодили в одно и то же место, поэтому оно разломилось. Если бы в трюмах не было бочек, «Патрокл» затонул бы значительно быстрее.

В ту ночь экипажу «U-99» не пришлось отдыхать. Вскоре с лодки заметили конвой, державший курс к Северному каналу. В соответствии с инструкциями Дёница лодка, заметившая конвой, должна доложить его координаты, курс и скорость, после чего начать преследование, ожидая подхода других лодок. Но у Кречмера не было настроения долго заниматься преследованием. Он сообщил, что видит конвой, и сразу же начал планировать атаку. К 10 часам вечера он уже находился слева по курсу конвоя, наблюдая за эсминцами сопровождения. В 3 часа утра подошла «U-123» и с ходу начала атаку с правого траверза конвоя. Эсминцы сразу же покинули места в походном ордере и начали выстреливать осветительные снаряды. Однако следующий на левом траверзе эсминец остался на курсе. Кречмер погрозил конвою кулаком и сказал стоящим рядом Баргстену и Петерсону:

– Мы начнем стрелять, когда мой кулак закроет три судна. Я готов к потере торпеды, просто хочу узнать, насколько хорошо мы сможем навести торпеду без приборов, просто на морской глаз. – Через несколько минут Кречмер неожиданно закричал: – Пошла!

Танкер «Скотиш Мейден», везущий в Великобританию сырую нефть, занимал самое безопасное место в центре конвоя. Матрос Сэмюэл Доггерти, коренной житель Лондона, только что сдал утреннюю вахту. Он медленно шел по палубе в сторону кормы, чтобы выпить чашку чая, перед тем как отправиться отдыхать. Но утро было таким тихим и спокойным, что он решил на время отложить чаепитие, чтобы полюбоваться рассветом. Ночь была тихой и спокойной, начинало светать. Доггерти с удовольствием вдохнул чистый, морозный, пахнущий морем воздух Атлантики, несколько минут постоял на палубе и решил вообще не пить чай, а сразу же идти спать. Но не успел он растянуться на своей койке, как тишину ночи разорвал чудовищный грохот. Судно содрогнулось, и вся его кормовая часть, в которой, кстати, находился и камбуз, где Доггерти как раз в это время должен был пить чай, взлетела в воздух. [15]

Это и была пущенная с «U-99» «на морской глаз» торпеда, миновавшая все суда во внешних колоннах и ударившая в находящийся в самом безопасном месте танкер. Стоя на мостике, Кречмер облегченно вздохнул. Торпеда так долго не находила свою цель, что он уже совсем было списал ее со счетов. На посту радиооператор перехватил поданный танкером сигнал бедствия и зафиксировал название судна.

Теперь у Кречмера больше не было торпед. В соответствии с действующими инструкциями он был обязан оставаться с конвоем, но только теперь заниматься слежкой. Но бой, имевший место предыдущей ночью, отнял у него слишком много сил. Он не желал оставаться в море больше, чем это было необходимо. Он знал, что «U-123» атакована эсминцами сопровождения, а больше ни одной лодки вблизи нет. Значит, никто все равно не успеет подойти к конвою до того, как он войдет в прибрежные воды. Кречмер изменил курс и вызвал на мостик инженера.

– Шеф, – сказал он, – мы израсходовали все торпеды. Я не очень уверен, но мне кажется, что во время последней атаки машины работали не совсем ровно. Есть какие-нибудь неполадки?

Инженер понял своего капитана с полуслова и молча исчез внизу. Через некоторое время он снова появился на мостике и бодро отрапортовал:

– Теперь у нас имеется неполадка, сэр. Боюсь, я не сумею устранить ее на ходу. Придется возвращаться на базу.

Офицеры обменялись понимающими улыбками, после чего Кречмер сообщил:

– Я понял, шеф. Возвращаемся на базу немедленно.

Наличие неполадки в машине должным образом зафиксировали в корабельном журнале и в журнале машинного отделения. Причина для возвращения домой была обеспечена. А тем временем в лондонском Адмиралтействе получили сигнал от НХ-90, в котором сообщалось, что конвой подвергся атаке. Затем поступило сообщение, что эсминец сопровождения атакует немецкую лодку. В Адмиралтействе знали, что возле конвоя крутилась «U-99», поэтому Кризи, точно так же, как и все без исключения его сотрудники, преисполнился надеждой, что в затруднительное положение попала именно непотопляемая лодка капитана Кречмера. Конечно, никто не отрицает, что человек жив надеждой. Но все-таки чаще всего лучше не принимать желаемое за действительное, потому что в это время «U-99» уже была довольно далеко от конвоя. Она направлялась к спасательной шлюпке со «Скотиш Мейден», чтобы указать людям курс к родным берегам. Затем Кречмер взял курс на юг. Он стоял на мостике и прислушивался к далеким звукам взрывов бомб, направленных на «U-123». Спустя четыре дня он прибыл в Лориент и узнал, что от «U-123»