подносом в руках, чтобы лично за всем проследить. Что-то сказала бармену. Тот кивнул, вытащил маленькую камеру и щелкнул нас.

«Лихо, — подумал я. — Завтра снова попадем в газеты».

Мне представился даже заголовок передовицы: «Двенадцатилетний беглец избивает беззащитного байкера».

— За тобой еще должок, — напомнил я Аресу, стараясь, чтобы голос мой не дрожал. — Ты обещал мне кое-что рассказать о моей матери.

— Ты уверен, что сможешь перенести это известие? — Ударом ноги он завел мотоцикл. — Она жива.

Казалось, я ощутил вращение Земли.

— То есть?

— То есть ее отобрали у Минотавра, прежде чем она умерла. Она превратилась в золотой дождь. А это метаморфоза, не смерть. Просто ее удерживают до поры до времени.

— Удерживают? Зачем?

— Надо бы тебе поучиться военному искусству, салага. Заложник. Ты должен захватить одного, чтобы контролировать другого.

— Меня никто не контролирует.

— Правда? — рассмеялся бог войны. — Ну-ну. Будь здоров, дружок.

Я сжал кулаки.

— Кажется, повелитель Арес, вы слишком самодовольны для парня, который бежал от статуй купидонов!

За очками Ареса полыхнуло пламя. Я почувствовал, как жаркий ветер обжег мои волосы.

— Мы еще встретимся, Перси Джексон. Когда в следующий раз будешь драться, берегись удара в спину.

Он завел «харлей» и с ревом умчался по Деланси-стрит.

— Это глупо, Перси, — заметила Аннабет.

— Наплевать.

— Не стоит наживать себе врага среди богов. Особенно такого бога.

— Эй, ребята, — позвал Гроувер. — Терпеть не могу вмешиваться, но…

Он указал на ресторан. Последние клиенты оплачивали свой счет у кассы, это были двое мужчин в одинаковых черных комбинезонах, белые логотипы на которых совпадали с надписью на грузовике.

— Если мы собираемся попасть на зооэкспресс, — сказал Гроувер, — надо поторопиться.

Мне эта идея не нравилась, но другого выбора у нас не было. Кроме того, на Денвер я уже насмотрелся.

Перебежав улицу, мы забрались сзади в огромную фуру и закрыли за собой дверь.

Первое, что меня поразило, — запах. Внутри стояла вонь, как от самого большого в мире кошачьего туалета.

В трейлере было темно, пока я не снял колпачок с волшебной ручки. В слабом бронзовом свечении клинка перед нами предстала очень грустная сцена. В поставленных рядом зловонных металлических клетках сидели три самых трогательных обитателя зоопарка, когда-либо виденные мною: зебра, лев- альбинос и какая-то чудная антилопа.

Кто-то бросил льву мешок репы, которую ему явно не хотелось есть. Зебре и антилопе подсунули пластиковые подносы с мясом для гамбургеров. В гриве зебры запуталась жевательная резинка, будто кто- то на досуге плевался в нее. К одному из рогов антилопы был привязан дурацкий серебристый воздушный шар, какие дарят на день рождения, по нему шла надпись: «В ПАМПАСЫ!»

По всей видимости, никто не хотел подходить слишком близко к клетке со львом и задирать его, и бедное животное расхаживало по грязным одеялам, в слишком тесном для него пространстве, тяжело дыша спертым и удушливо жарким воздухом трейлера. Мухи с жужжанием кружили вокруг его розовых глаз, сквозь белую шерсть проступали ребра.

— И это называется доброта?! — пронзительно завопил Гроувер. — Гуманные перевозки животных?

Возможно, он незамедлительно вылез бы наружу, чтобы задать хорошую взбучку перевозчикам своими тростниковыми дудками, и я бы ему помог, но как раз в этот момент мотор грузовика взревел, фургон затрясло, и мы были вынуждены сесть, чтобы не свалиться.

Мы сгрудились на куче каких-то заплесневелых мешков из-под корма, стараясь не обращать внимания на запах, жару и мух. Гроувер обратился к животным, блея по-козлиному, но они только печально на него посмотрели. Аннабет была за то, чтобы немедленно открыть клетки и освободить пленников, но я заметил, что добра от этого не будет, пока грузовик не остановится. Кроме того, у меня возникло предчувствие, что мы можем показаться льву гораздо аппетитнее репы.

Я налил воды из кувшина в их миски, а затем использовал меч, чтобы вытащить из клеток перепутанный корм. Мясо я отдал льву, а репу распределил между зеброй и антилопой.

Гроувер успокаивал антилопу, пока Аннабет срезала своим ножом шарик с ее рогов. Она хотела также счистить прилипшую к зебре жвачку, но мы решили, что это слишком рискованно при такой тряске. Мы пообещали Гроуверу, что поможем животным с утра, а не на ночь глядя.

Сатир свернулся на мешке с репой; Аннабет открыла пакет с печеньем и нерешительно откусила кусочек; я старался подбодрить себя, сосредоточившись на мысли, что мы на полпути в Лос-Анджелес. На полпути к месту нашего назначения. Было только четырнадцатое июня. Солнцестояние наступит не раньше двадцать первого. У нас еще уйма времени.

С другой стороны, я не имел ни малейшего представления, чего ждать дальше. Боги продолжали развлекаться со мной, как с игрушкой. И только один Гефест поступил достаточно честно, разместив в парке камеры и открыто выставив меня на потеху богам. Но даже когда съемка не велась, я не мог отделаться от ощущения, что за нашим поиском пристально следят. Я стал для богов забавой.

— Эй, Перси, — окликнула Аннабет, — прости меня, что я так орала в водном парке.

— Все нормально.

— Просто эти… — ее передернуло, — пауки.

— Все дело в истории Арахны, — предположил я. — Ее превратили в паука за то, что она вызвала твою маму на состязание в искусстве ткачества.

— С тех пор дети Арахны мстят детям Афины, — кивнула Аннабет. — Если паук появится хотя бы в миле от меня, он меня найдет. Ненавижу этих маленьких ползучих существ. Так или иначе, я перед тобой в долгу.

— Мы одна команда, помнишь? — спросил я. — Кроме того, Гроувер у нас теперь заядлый летун.

Я думал, что он спит, но Гроувер пробормотал из угла:

— Наверное, забавно я выглядел, да?

Мы с Аннабет рассмеялись.

Разломив печенье, она дала половинку мне.

— В послании Ириды… Лука ничего не сказал?

Я жевал печенье и думал, что бы такое ответить. Разговор по радуге не давал мне покоя весь вечер.

— Он сказал, что вы с ним — старинные приятели. И еще что Гроувер на этот раз не промахнется. Никто не обратится в сосну.

В тусклом бронзовом свете клинка трудно было разобрать выражения их лиц.

Гроувер скорбно прокричал что-то по-звериному.

— Мне следовало сказать тебе правду с самого начала. — Голос его дрожал. — Просто подумал, что если бы ты знал, как я тогда облажался, то не захотел бы взять меня с собой и дружба наша закончилась бы.

— Ты был тем сатиром, который пытался спасти Талию, дочь Зевса?

Гроувер мрачно кивнул.

— А двое других полукровок, приятелей Талии, которые благополучно добрались до лагеря… — я