привилегию входить в рабочий кабинет Гальмаро без доклада и без стука, хотя пользовался ею, лишь когда приносил хорошие или очень хорошие вести.

– Кого? – спросил команданте, не отрываясь от просмотра накопившихся за ночь бумаг.

– Террористов, которые шоссе расковыряли! – поторопился уточнить капитан.

– Ну, и какой тебе за это орден нацепить? – Гальмаро наконец-то удостоил его короткого взгляда.

– Их взяли люди Вентуры. – Капитан снял фуражку и присел на краюшек старинного, сохранившегося еще с колониальных времен, кресла для посетителей. – И я не могу выяснить, кто их сдал Вентуре. Его орлы, кроме как головы рубить, ни на что не годны.

– Вот и спроси у Вентуры.

– Спрашивал. Не говорит. Произвел, дескать, следственные действия – и весь разговор. Но не в этом дело. За теми ребятами, что шоссе заминировали, не директория.

– А кому я еще мешаю? – почти искренне удивился Гальмаро.

– Взяли их на побережье. Два ромея, шестеро из Альби, один эвериец и один варяг. Наемники. Им просто заплатили, а кто, они, похоже, и сами не знают.

– Может, знают, но молчат.

– Команданте, вы же знаете, что у нас не молчат, если знают. Но денег им отвалили столько, что подержанный океанский лайнер купить можно вместе с командой, обслугой, оркестром, рестораном и официантками. У директории таких денег нет, а если и есть, то не раскошелятся…

– Вентуру ко мне! – рявкнул Гальмаро, и капитана, вместе с фуражкой, как ветром сдуло из кресла.

Если не директория, то кто? Команданте был уверен, что за границей всем наплевать, что происходит в Сиаре, кроме эверийцев, у которых свой шкурный интерес. Гардарика далеко, да и зачем им… Желтолицым тем более… Могут, конечно, ближайшие соседи обеспокоиться, что разберется старина Сезар с директорией и за них, бедных, возьмется. Хотя, тоже нет – они даже если скинутся, у них у всех бюджет лопнет. Кроме Коррана, пожалуй. У корранцев деньги есть, но им-то это зачем. Нет ни общей границы, ни общих интересов, ни общих родственников. Было дело, даже займы у них брали, так отдали же все вместе с бешеными процентами. Нет, скорее все-таки у кого-то из директории ненависть пересилила жадность. Гальмаро вдруг поймал себя на том, что его волнует проблема, которой он еще несколько дней назад и не заметил бы. Ну, хочет его кто-то грохнуть, ну и пусть хочет, кто только не хотел… А вдруг свои? Эта мысль показалась ему настолько интересной, что он даже припомнил: последняя чистка в рядах высшего и старшего офицерства была целых восемь лет назад, и за мятежом в Хавли наверняка тоже кто-то стоял. Он вспомнил мятежного полковника, которому лично вручал когда-то «Звезду Сиара», и подумал, что на психопата тот явно не похож, а значит, то ли из излишнего благородства, то ли по глупости согласился стать пешкой в чьей-то большой игре. Власть в Сиаре после войны за независимость менялась раз двадцать, если не больше, но традиции офицерского корпуса оставались неизменны: на третьем месте – верность уставу, на втором – непосредственному начальнику, а на первом – собственная мера понимания патриотизма. Все- таки, генерал Раус был прав, не позволив поставить к стенке уцелевших мятежников. После этого мера понимания у многих изменилась бы не в лучшую сторону.

В дверь постучали, и из-за створки показалась голова дежурного адъютанта.

– Команданте, к вам гражданин Сальдо Вентура. – Почему-то любой из офицеров в последнее время не упускал случая подчеркнуть, что Вентура – сам по себе, и к армии никакого отношения не имеет.

– Пусть войдет, – отозвался Гальмаро. – Только дверь придержи, а то он пузом косяк выставит.

Адъютант понимающе улыбнулся и распахнул дверь во всю ширь. Вентура не вошел, а вплыл, как броненосец в гавань, увешанный всеми регалиями, которыми успел обзавестись за последние девять лет героической борьбы с внутренними врагами.

– Сальдо, голубчик, – команданте посмотрел на него чуть ли не с нежностью, – скажи, пожалуйста, к чему такая секретность. Ты же знаешь, что капитан Муар лично отвечает за мою безопасность – мог и поделиться с ним полезной информацией. Или сам бы первым ко мне с докладом пришел… Хотя, я понимаю, трудно тебе своим ходом. Надо будет приказ издать: ограничить живой вес армейских офицеров и гражданских чинов, ну скажем, сотней килограммов.

– С поправкой на рост, – добавил Вентура, как бы не замечая иронии. – У меня есть пара телохранителей – один в два метра ростом, другой – два-двенадцать. Им меньше сотни никак нельзя.

Воспользовавшись секундной паузой, Вентура положил на стол, за которым сидел Гальмаро, серебряный перстень с серым аметистом. Команданте поднял его, и Вентура впервые увидел, что пальцы «отца народа» слегка дрожат.

– Где она? – спросил Гальмаро, пригвоздив собеседника взглядом к спинке кресла.

– В шестом блоке. Камера для почетных гостей. – Толстяк довольно оскалился, ожидая одобрения.

– Где ее взяли?

– Сама подставилась. В джунглях севернее Хавли вышла прямо на кордон народного ополчения. Сообщила, что располагает важной информацией. Вчера утром ее доставили ко мне.

– Как ты думаешь, что ей надо?

– Перстенек она просила вам показать, значит, до вас и добиралась. А сведенья о десанте – демонстрация добрых намерений, вроде как… Хотя, может быть, они и диверсию специально подстроили, чтобы потом исполнителей сдать и втереться к нам в доверие.

– Пошли в твою богадельню. – Гальмаро легко поднялся и начал застегивать тесный воротничок. – Только сначала позвони своим церберам, чтобы все жучки в камере отключили.

– Из соображений безопасности я не советовал бы вам оставаться с ней наедине. – Вентура ожидал чего-то подобного, он даже подумывал, а не скрыть ли от команданте появление нежданной гостьи, хотя и понимал, что такого все равно не утаишь.

– За мою безопасность отвечает Муар. Пусть у него голова болит. Она сильно изменилась?

– Смею напомнить, я ее раньше не знал. Выглядит хорошо, как новенькая…