видеть, как все эти грубо сколоченные деревянные гробы, пахнущие дегтем, свозились на кладбища в больших фургонах. В Германии запрещался въезд лицам, не прошедшим карантин. Но в конечном итоге 9 сентября мне была сделана операция. В ходе нее я чуть не умерла, и потом мне пришлось оставаться в постели целых четыре месяца. И только тогда моему мужу было разрешено приехать ко мне и привезти малышку, чтобы повидаться со мной. Переживания были ужасными.
Мой муж уехал заранее, чтобы приготовиться к нашему новому приезду во Владивосток, а позже мы поехали вслед за ним. Теперь мы подыскали новый дом возле полковых казарм – маленькое деревянное строение, настолько плохо построенное, что нам пришлось затыкать щели между столбами и досками, чтобы в доме не гулял ветер, и все-таки было ужасно холодно! Жилье для нашей маленькой девочки и ее нянь было найдено в соседних казармах.
Тем летом 1909 года во Владивосток нанес еще один визит английский флот под командованием адмирала сэра Хедворта (ныне Мекс), который был очень любезен к нам, так что мы еще раз испытали на себе гостеприимство на нашем старом друге «King Alfred».
Нашим следующим гостем стал мистер Тафт, военный министр Соединенных Штатов Америки. Как-то октябрьским утром по пути со службы в гарнизоне мой муж получил официальное извещение от генерала Ирмана, коменданта города, в котором ему приказывалось немедленно встретить мистера Тафта и остаться в его распоряжении. Из Санкт-Петербурга телеграфом были переданы специальные указания приветствовать военного министра США на русской земле от имени императора и правительства. Хотя телеграмма была послана заблаговременно, она так задержалась по пути, что была получена лишь в день, когда должна была состояться эта церемония.
«Кто такой мистер Тафт?» – поинтересовалась я. «Насколько я знаю, – ответил муж, – это один из наиболее заметных министров в Соединенных Штатах. Но времени мало, мне надо быть при полной форме, и я не могу терять ни минуты».
Я заметила вдали две черные точки, которые быстро превратились в линкор, сопровождаемый крейсером. Крепостные пушки тут же начали отдавать салют, и спустя несколько минут американские корабли бросили якоря в заливе.
В полевой бинокль я наблюдала, как полубаркас моего мужа ринулся стрелой, чтобы встретить линкор. Теперь была очередь американцев салютовать России. Как только мой муж поднялся на борт, его провели в каюту мистера Тафта для приветствия.
Мистер Тафт принял его самым сердечным образом, с распростертыми объятиями и выразил удовольствие от «дружеского приветствия этой бескрайней и великой страны». Он объяснил, что только что побывал на Филиппинах, где инспектировал войска Соединенных Штатов, и предложил поехать напрямик через Владивосток по Транссибирской магистрали, чтобы отдать дань уважения императору и посетить Санкт-Петербург, Москву и еще один-два других русских города, представляющие особый интерес. Он был заядлым путешественником.
Тут он представил моего мужа миссис Тафт, которая была в каюте со своим мальчиком одиннадцати лет, своему персоналу и адмиралу американского флота на Дальнем Востоке.
Когда мой муж покидал этих приятных людей, мистер Тафт поинтересовался, смог бы он купить в городе несколько меховых шкур для себя и своего маленького сына, потому что время было зимнее, а в Сибири было очень холодно. «Конечно! – ответил мой муж. – Если хотите, я сам поеду в главный магазин и буду вашим переводчиком. Там вы сможете купить лучшие меховые шубы, какие есть в нашей местности». Их поездка за покупками была весьма забавной, потому что мальчик мерил каждую шубу, которая попадалась ему на глаза, и не переставал восклицать: «Разве я не похож на медведя?» Они сделали несколько удачных покупок мехов.
В тот же вечер комендант Владивостока генерал Ирман дал ужин, на котором я была в числе гостей. Поскольку никто из присутствующих, кроме моего мужа, не говорил по-английски, меня посадили между мистером Тафтом и адмиралом Эвансом. Миссис Тафт сидела по правую руку от генерала Ирмана и напротив мистера Тафта. А мой муж сидел рядом с генералом, чтобы у него была возможность переводить. Военный министр США был настолько общительным и естественным, а его речь была столь блестящей и многогранной, с такими блестками ума и оригинальности, что говорить с ним было одно удовольствие. Рядом с ним я сразу же почувствовала себя как дома.
Мой другой сосед был тоже восхитителен. На нем были большие очки в черепаховой оправе, и поэтому я придумала ему прозвище Дедушка Лис. Он воспринял это без какой-либо обиды, а потом подарил мне свою фотографию с надписью «Адмирал Эванс, Дедушка Лис». Это его очень позабавило. Сам ужин и обслуга, однако, оставили желать много лучшего. За столом прислуживали солдаты, настолько плохо обученные, что делали одну ошибку за другой. Когда мы вовсю были заняты супом, я заметила, что у мистера Тафта нет даже тарелки. «Вы не любите суп?» – спросила я его. Он мягко улыбнулся и ответил: «Я наказан. Никто мне вообще его не предлагал». Я возмутилась этим проявлением забывчивости и сказала вестовому: «Это просто дурно!»
Одним из следующих блюд была серая куропатка с клюквенным вареньем. Подававший ее официант, возможно стремясь продемонстрировать свое рвение после моего выговора, был так неловок, что вылил соус на белоснежную манишку бедного мистера Тафта, и на этом месте возникло большое красное пятно. Пострадавший ничего не сказал, а просто вытер его. Я была в смятении, понимая, что могут подумать наши гости об этих постоянных ляпсусах и отсутствии уважения.
Во время ужина мистер Тафт поднял свой бокал за здоровье императора и произнес яркую речь. Он был не только самым обворожительным мастером беседы, но и красноречивым оратором.
Потом генерал Ирман, не говоривший ни по-французски, ни по-английски, поднялся с ответным тостом и поблагодарил мистера Тафта за его любезные слова. Он попросил моего мужа перевести то, что он хотел сказать, затем стал шептать какие-то фразы на ухо моему мужу, и по выражению лица Толи я поняла, что сказано было что-то не то, потому что он был весьма удивлен. Муж, однако, быстро взял себя в руки и начал говорить быстро и свободно, заявив, как мы рады иметь в своей среде такую выдающуюся личность. К неудовольствию моего мужа, генерал Ирман упорно продолжал говорить повышенным голосом и визгливо, как петух, произнеся несколько неразборчивых слов по-русски. Правда, к нашему счастью, почетные гости их не поняли; он был настолько бестактен и неразумен, что мы были очень рады тому, что американцы не знают русского языка. Хотя генерал лично отличился в Русско-японской войне и был настоящим солдатом, он не сумел приучить себя к приличному поведению в обществе и не отдавал отчета в своих промахах в этом отношении.
Мадам Ирман, как и ее муж не говорившая и не понимавшая ни слова по-английски, была очень простой женщиной. Ее мысли неизменно возвращались к ее дому, детям и огороду, и она засыпала миссис Тафт серией вопросов, которые попросила меня перевести: «В Америке такие же овощи, как и в России? Всходят ли они очень рано весной? Можно ли оттуда получить какие-нибудь семена? Есть ли у миссис Тафт огород и что там растет?» Потом она дотронулась до платья миссис Тафт и опять начала: «Сколько вы платите за свои платья?»
Я, честно говоря, не могла переводить такие глупые вопросы и поэтому просто сказала: «Мадам Ирман выражает свое восхищение по поводу вашего визита, и ей очень нравится ваше платье».
К счастью, в этот момент появился мистер Тафт и вызволил меня из неловкой ситуации. «Давайте потанцуем», – предложил он. «Как здесь можно танцевать?» – спросила я. Но, невзирая на мои протесты, он обхватил меня за талию, и мы станцевали бостон. Хоть он и был очень плотным, но танцевал великолепно и очень легко двигался.
Мистер и миссис Тафт пригласили нас к себе на следующий день на обед. Во время еды играл какой-то оркестр; исполнителями были негры из Манилы, которые использовали всевозможные курьезные музыкальные инструменты – курьезные, так сказать, для того времени, но сейчас они стали модными и общеизвестными. Они наигрывали оживленный и шумный кекуок (танец), как вдруг мистер Тафт встал из- за стола, говоря: «А не станцевать ли нам кекуок вокруг стола?» Все повскакали с мест и последовали нашему примеру, и мы резвились, пританцовывали вокруг стола, пока оркестр не закончил мелодию, и мы продолжили свой обед так, как будто мы от него никогда и не отрывались.
На другой день, когда мы уходили, моему мужу было дано распоряжение, чтобы он вместе со мной проводил мистера Тафта на станцию. Мы с удовольствием посмеялись над этим странным указанием. Однако мы его выполнили. Я рассталась с нашими американскими друзьями с огромной сердечностью.
