под развевающимися знаменами. Они выстроились в залах, через которые должна была пройти императорская процессия. Возле различных входов во дворец автомашины и кареты высаживали высокопоставленных государственных деятелей, генералов, адмиралов и офицеров, одетых в парадную форму. Мне запомнился эпизод, наблюдая который я не смогла удержаться от улыбки: случалось, что старейшие военачальники, снимая шляпы, ненароком сдергивали с голов и парики, которые надевались из-за сильного холода, а посему вид являли собой комичный!
Незадолго до одиннадцати часов император, сопровождаемый великими князьями и офицерами его военного окружения, покинул свои апартаменты и провел смотр подразделений, выстроенных вдоль стен залов для приемов, которые ему салютовали, когда он шествовал мимо.
Точно в одиннадцать распахнулись огромные створчатые двери Николаевского зала. Прозвучала короткая команда. Войска взяли «на караул», а знамена были приспущены. Император шел в церковь к обедне. Следуя за высшими придворными, он шел медленно, поддерживая под руку императрицу. За ними парами шли великие князья и княгини, а потом придворные.
После обедни император и великие князья, возглавляемые духовенством, прошествовали к павильону для водосвятия. По сторонам павильона были выстроены полковые знамена и штандарты. Потом на лед сошел митрополит и три раза погрузил крест в Неву через прорубь. В этот момент произвели салют из ста одного залпа пушки Петропавловской крепости на противоположном берегу реки, батареи конной и пешей артиллерии.
В тот год церемонию затуманило неприятное происшествие, к счастью не повлекшее очень серьезных последствий. Едва прозвучал второй залп, как всю компанию у павильона охватил ужас при звуках падающей на крышу картечи. Что это такое? Император, спокойный как всегда, перекрестился. Люди, наблюдавшие это зрелище из окон дворца, не знали, что произошло, хотя один из зарядов выбил окно и повредил висевшую в комнате люстру. Никто не знал истины.
И только после возвращения императора во дворец стало известно, что он подвергался огромной опасности. После расследования было установлено, что революционеры воспользовались халатностью офицера и заменили в одном из орудий холостой заряд картечью. Император великодушно соизволил помиловать этого офицера. Единственной жертвой оказался городовой, который был тяжело ранен. По странному совпадению его звали Николай Романов – так же, как и его величество!
В тот же день император и его семья выехали в Царское Село. Были опасения, что существует заговор против его величества. Его приветствовали традиционными криками «Ура!», но говорили, что из толпы раздавались угрозы.
9 января, отправившись делать кое-какие покупки, я увидела плотную толпу, идущую по Невскому проспекту. Перед ней вышагивал священник, некий отец Гапон, про которого говорили, что он был агентом-провокатором. Он вел этих людей к Зимнему дворцу, намереваясь потребовать, чтобы император выступил перед ними. Кто знает, что бы могло случиться, если б император не отсутствовал? Гапон исчез до того, как толпа пошла ко дворцу. Его повсюду искали, и год спустя тело было найдено повешенным в одной из дач под Санкт-Петербургом. Появление Гапона, как и его смерть, полно загадок. А толпа, которую он привел к Зимнему дворцу, вела себя угрожающе, и вспыхнул мятеж, который закончился стрельбой. Некоторые пули пролетели над садом напротив дома моего свекра.
Поскольку болезнь моего мужа не проходила и он ужасно страдал от боли, мы решили поехать в Германию для консультации со специалистами. Едва мы приехали в Берлин, как пришла жуткая новость об убийстве великого князя Сергея, дяди царя, а также генерал-губернатора Москвы. Сразу после прихода этой вести я поехала в наше посольство. Выяснилось, что какой-то негодяй кинул в его экипаж бомбу. К счастью, великая княгиня в то время не была вместе с ним. Она была так популярна, ее так обожали в Москве, что убийца дожидался момента, чтобы убить великого князя, когда тот окажется один.
Тела великого князя и кучера, который его вез, были разорваны на тысячу кусков. Великая княгиня, сохраняя изумительное мужество, собрала, какие смогла, частицы от тела своего мужа для захоронения в Москве, а на том месте, где он был убит, воздвигли большой крест. Невзирая на ужасные мучения, она участвовала в похоронах кучера, пройдя за его похоронными дрогами двенадцать верст. После похорон великого князя она посетила тюрьму, в которой содержался его убийца. Она попросила, чтобы ее никто не сопровождал и она могла бы поговорить с ним наедине.
Каляев (так звали убийцу) встретил ее очень грубо и агрессивно. Но великая княгиня своим благозвучным голосом и высокими религиозными принципами сумела втолковать ему, какое непоправимое зло он совершил. Он упал пред ней на колени, выпрашивая прощения за свое преступление, и великая княгиня пообещала ходатайствовать перед императором, чтобы заменить для него смертный приговор менее суровым. Однако его величество не мог изменить приговор, которого требовали законы государства, и Каляев был казнен.
Великая княгиня Елизавета продолжала помогать семье этого человека после его смерти. Такой была ее возвышенная натура! Потом она всецело отдалась религии и благотворительной деятельности. После смерти великого князя она основала общину сестер милосердия и женский монастырь. Одетая в белые шерстяные одежды этой общины, она выглядела какой-то неземной, а в ее глазах можно было прочесть глубочайшую печаль и религиозное рвение. Как часто я восхищалась ею в Киеве перед войной и во время самой войны, когда она отправлялась в паломничество, чтобы поклониться святым мощам! На службах в Киево-Печерской лавре она выстаивала по шесть часов, ни разу не присаживаясь. Было видно, что все ее внимание приковано к молитве. Ночью она обычно спала на маленьком жестком ложе в монастыре, построенном великой княгиней Александрой Петровной, матерью великого князя Николая Николаевича, которая закончила свои дни монахиней. Ела она лишь немного овощей, даже рыбу не ела.
Из-за поклонения, с которым относились в Москве к великой княгине Елизавете, большевики выслали ее в Сибирь, ибо в Москве они не осмеливались причинить ей никакого зла.
Из Берлина мы с мужем поехали в Висбаден. Он все еще ужасно страдал, и профессор, под чьим наблюдением он теперь находился, поставил диагноз отравление газами. Мы поехали в санаторий, снимаемый г-ном Шолто Дугласом, который был официально открыт в присутствии российского посла в Берлине, а царь прислал большую статую для установки в нем. Санаторию было дано название «Дом цесаревича».
Наш следующий маршрут пролег в Гамбург, где мы провели лето 1905 года, а осенью мы вновь вернулись в Санкт-Петербург. В том году по совету графа Витте, премьер-министра, была созвана Дума, и первое заседание провел в Зимнем дворце император. Последующие заседания проводились в Таврическом дворце, когда-то собственности светлейшего князя Потемкина. Заседания носили хаотический характер, и я помню, как однажды слышала перепалку между депутатами, обзывавшими друг друга «извозчиком» и «кабатчиком». Столы депутатов были привинчены к полу, чтобы не дать возможности грохотать крышками. Кстати, одним из украшений этой Думы был Керенский, будущий диктатор.
Следующим летом, в 1906 году, которое мы провели в имении в Воронежской губернии, в уездах вовсю бушевали мятежи. Мы сами были в большой опасности. Все имения вокруг нас были в огне, включая и поместья графини Паниной, князя Мещерского, князя Васильчикова и князя Орлова. У последнего были знаменитые конюшни «Пади», где он выводил своих знаменитых рысаков, и все эти конюшни сгорели дотла. Жестокие крестьяне поджигали хвосты лошадям, и бедные животные метались в своих стойлах и изжаривались до смерти. С крыши своего дома мы видели пламя пожарищ, и зрелище было действительно душераздирающее.
Мой свекор в то время был очень болен и с трудом передвигался. Мы изо всех сил старались скрыть от него эти новости, и мой муж телеграфировал в Воронеж с просьбой прислать солдат. Военная помощь вовремя прибыла и смогла восстановить порядок в нашем уезде и в самом деле спасла нам жизнь.
Я очень хорошо помню, как наш управляющий – огромный трус – все время был в большой тревоге и раз пришел, весь бледный и дрожащий, и сообщил, что революционеры идут прямиком на нашу усадьбу. Но когда мы взяли бинокли и посмотрели на приближающуюся армию, оказалось, что это всего лишь мирное стадо коров! Тем не менее управляющий не успокоился и признался, что от страха целую неделю не мог решиться пойти помыться. Мой кузен заявил, что не заметил большой разницы.
Этим летом мой муж решил снова поехать на Дальний Восток – хотя война, конечно, к тому времени закончилась. Его интересовала тамошняя жизнь, и, кроме того, он хотел присоединиться к своему полку во Владивостоке. То, что писали в газетах, не поднимало духа, потому что мятеж добрался и туда, и говорили,
