— Отлично. — Лицо Синдерса помрачнело. — Надо же, Грессерхофф? Под именем Ганс Грессерхофф скрывался восточногерманский шпион, которого мы пытаемся поймать уже много лет.

— Вот как? — постарался не выдать интереса Кросс.

— Да. Он работал вместе с другим проклятым ублюдком, профессиональным убийцей. Одно из его имен было Виктор Грюнвальд, другое — Симеон Церак. Грессерхофф, надо же? — Синдерс на минуту замолчал. — Роджер, что касается публикации в газетах, этой угрозы Данросса. Паршивое может выйти дело.

— Вы сумеете прочитать шифр?

— Боже правый, нет.

— Что там может быть написано?

— Все, что угодно, — рассудил Синдерс. — Эти страницы предназначены мне или премьер-министру, поэтому там, вероятно, есть имена и адреса контактных лиц. Я не решусь отправлять это телеграммой, даже в зашифрованном виде, — мрачно добавил он. — Думаю, лучше мне немедленно вернуться в Лондон.

— Сегодня?

— Завтра. Сначала нужно закончить с этим делом, и мне очень хотелось бы посмотреть на таинственную фрау Грессерхофф. Данросс сделает то, что сказал?

— Несомненно.

Синдерс подергал себя за брови, его голубые, словно застиранные глаза казались ещё более бесцветными, чем обычно.

— Что насчет клиента?

— Я бы сказал… — Дверь лифта открылась. Они вышли и пересекли вестибюль. Швейцар в униформе открыл перед Кроссом дверцу его автомобиля.

Кросс вывел машину в поток оживленного движения. Над гаванью висела дымка, и дождь на время прекратился.

— Я бы сказал, ещё один сеанс — и Армстронг может начать восстановление. В понедельник к закату — это слишком быстро, но… — Он пожал плечами. — Могу предложить больше не использовать «красную комнату».

— Да. Согласен, Роджер. Слава богу, у этого парня крепкая конституция.

— Пожалуй.

— Мне кажется, Армстронг уже близок к тому, чтобы сломаться, бедняга.

— Ещё один сеанс он может провести. Без проблем.

— Надеюсь. Боже мой, как нам повезло. Невероятно!

Последний сеанс сегодня в шесть утра не дал ничего. Но когда они уже собирались его закончить, Армстронгу удалось нащупать золотую жилу: наконец-то выяснилось все о профессоре Джозефе Юе. Калтек[343], Принстон, Стэнфорд. Специалист по ракетостроению и консультант HАСА.

— Когда он приезжает в Гонконг? — спросил Армстронг, и вся команда Эс-ай в контрольном помещении затаила дыхание.

— Я… я не… дай подумать, дай подумать… А-а, не вспомнить… А-а, да, это… это будет через не… в конце… этого месяца… Какой сейчас месяц? Я не пом… помню… какой сегодня день. Он должен приехать… а потом отправиться дальше.

— Откуда и куда?

— Ох, я не знаю, о нет… Они не сказали… Только… Только кто-то говорил, что он… он прибывает на корабле на Гуам[344] на каникулы с Гавайских островов и будет здесь через десять дней… Думаю, это через десять дней после… после скачек.

А когда Кросс вызвал Роузмонта и рассказал ему об этом — хотя и не упомянул, откуда информация, — американец лишился дара речи и был в панике. Он тут же приказал прочесать весь Гуам, чтобы предотвратить побег.

— Интересно, поймают они его? — пробормотал Кросс.

— Кого?

— Джозефа Юя.

— Я очень надеюсь на это, — вздохнул Синдерс. — Какого дьявола бегут эти ученые? Черт бы их побрал! Хорошего в этом только то, что он выведет китайские ракеты в стратосферу, и у всех русских по спине побегут мурашки от страха. Прекрасно, черт возьми, если хотите знать. Если Советы и «красный» Китай ещё больше рассорятся, нам это только на руку. — Он устроился поудобнее на заднем сиденье: болела спина. — Роджер, я не могу рисковать тем, что Данросс опубликует шифровки или оставит себе копию.

— Да.

— Слишком умничает, черт побери, этот ваш Тайбань, аж из ботинок выскакивает. Если станет известно, что АМГ прислал нам зашифрованное сообщение, и если у Данросса действительно такая память, как утверждает молва, то он «под колпаком». Верно?

— Да.

В ресторан «Скайлайн», который располагался в пентхаусе, они приехали заблаговременно. Кросса немедленно узнали и тут же освободили для него незаметный столик у бара. Пока Синдерс заказывал выпивку и кофе, Кросс позвонил, чтобы прислали двух агентов — англичанина и китайца. Оба прибыли очень быстро.

За несколько минут до часа пополудни вошёл Данросс и проследовал к лучшему столу — перед ним метрдотель, за ним несколько официантов. Шампанское уже охлаждалось в серебряном ведерке.

— У этого типа все по струнке ходят, а?

— А у вас не ходили бы? — отозвался Кросс. Обводя глазами помещение, он вдруг остановился. — Гляньте-ка, Роузмонт! Неужто он здесь случайно?

— А вы как думаете?

— А-а, вот оно что! Вон там. В дальнем углу. Винченцо Банастасио. А китаец с ним — Ви Си Энг. Вот, вероятно, за кем они следят.

— Вероятно.

— Роузмонт хитер, — сказал Кросс. — Бартлетт и на него выходил. Возможно, они приглядывают за Банастасио. — Армстронг доложил им о беседе с Бартлеттом. Наблюдение за Банастасио было усилено. — Кстати, я слышал, он нанял вертолет до Макао на понедельник.

— Нужно этот полет отменить.

— Уже сделано. Неполадки с двигателем.

— Прекрасно. Я полагаю, то, что Бартлетт сообщил о Банастасио, снимает с него часть подозрений, а?

— Возможно.

— Все же думаю, мне лучше уехать в понедельник. Да. Надо же, у секретарши Данросса было назначено свидание с клиентом. Боже милостивый, вот это красотка! — проговорил Синдерс.

Женщина следовала за метрдотелем. И для Синдерса, и для Кросса стало полной неожиданностью, когда она остановилась у столика Тайбаня, улыбнулась и, поклонившись, села.

— Боже мой! Фрау Грессерхофф — китаянка? — ахнул Синдерс.

Кросс сосредоточенно следил за губами Рико и Данросса.

— Китаянки так не кланяются. Она — японка.

— Она-то здесь, черт побери, при чем?

— Возможно, он ждет кого-то ещё. Воз… О боже!

— Что такое?

— Они разговаривают не по-английски. Должно быть, японский.

— Данросс умеет говорить как япошки?

Кросс посмотрел на Синдерса.

— Да, он говорит по-японски. А также по-немецки, по-французски, на трех диалектах китайского и довольно прилично по-итальянски.