разбросаны по всей Москве и Московской области. Начиная с первого января объём работы у нас резко увеличился и уже очень скоро каждое кресло темпорального путешественника было оснащено ещё и жидкокристаллическим монитором, подсоединённому к компьютеру, и беспроводной мышкой. Экран мы могли видеть ничуть не хуже, чем любую книгу. Количество информации, загружаемое в темпоральное поле планеты Земля, к которой мог теперь в любую минуту обратиться каждый человек, надевший на голову ментальный шлем из соколовита, возрастало с каждым днём чуть ли не в геометрической прогрессии.

Единственное, о чём никто так и не смог узнать заранее, это как настроить ментальный шлем на перенос сознания из головы человека двадцать первого века в голову человека, живущего в самом начале двадцатого века. Не стала эта информация всеобщим достоянием и впоследствии. Я один являюсь хранителем этой тайны и представьте себе, никто даже не подумал меня за это осуждать. Скорее наоборот, мои друзья говорили, что это является для них самой надёжной страховкой в том смысле, что даже думать о бегстве было бессмысленно. Все вместе мы решили поступить именно так, как сказал мне однажды старый московский рабочий — над каждым десятком гражданских специалистов стоял с карающим мечом в руке никто иной, как палач, а над каждым десятком палачей — палач рангом повыше, но им если когда и приходилось что-нибудь делать, так это приходить друзьям на помощь в трудную минуту, когда казалось, что всё рушится.

Немцы не подвели. В первых числах марта напротив города Солигорска, на противоположно берегу Солигорского водохранилища был сдан 'под ключ' весьма симпатичный городок, застроенный однотипными коттеджами на восемь человек каждый. Нашего подрядчика очень сильно выручило то, что городок строился по упрощённому проекту, то есть без излишеств. Главное, чтобы было добротно, качественно и уютно, а то, что все дома были одинаковы и даже шторы на окнах имели один и тот же рисунок, никого не волновало. Зато это позволило сразу же начать заселяться в Ново-Солигорске, в котором имелось для жизни всё необходимое. А нам большего и не требовалось. Хотя дома были похожи на коммуналки и в них имелось всего по одному телевизору, в каждом двухкомнатном номере стояло удобное кресло с компьютером, подсоединённым к Интернету, и шлемом для темпоральных путешествий. В общем никаких претензий ни у кого из вселяющихся в дома людей не было и в помине, поскольку никто из них не жил в шикарных дворцах.

Куда сложнее и мучительнее было продать там, где ты жил, всё, если некому было оставить, и уехать, зная, что ты уже никогда не вернёшься назад. Все члены нашей команды это прекрасно понимали, заранее готовились, но когда наступил этот злосчастный день, покидать Родину оказалось не так просто. Даже мне, хотя меня с Москвой по большому счёту мало что связывало и к тому же все те люди, с которыми я чаще всего общался, уезжали из этого города вместе со мной. Гораздо труднее было тем, у кого были семьи, родственники и друзья, которые оставались. Вроде бы какая разница, куда ты едешь, в те же Штаты, к примеру, или отправляешься в пункт пересадки, чтобы перебраться из него в далёкое прошлое? Ан нет, на деле вышло так, что разница была очень большая.

Однако, уговаривать кого-то, отпаивать водой или давать нюхнуть нашатырного спирта, нам всё же не приходилось, но разве от этого что-то менялось? Уже в феврале настроения у всех, мягко говоря, было подавленное. И тем не менее никто не отказался от того, чтобы исполнить выпавшую на его долю миссию и все семнадцать тысяч человек, именно столько народа должно было выехать в Белоруссию, в конце февраля стали собираться в дорогу. Вот вроде бы моя дача, которую я иногда проклинал за то, что она такая большая, целых семнадцать соток, хотя и не была мне по-настоящему родным домом, а всё же продать её оказалось не самым приятным делом. Так ведь помимо этого я ещё и рвал все свои родственные связи, что было сделать намного труднее, но с другой стороны я всего лишь переезжал в Белоруссию, откуда всегда мог позвонить своим старикам.

И всё же нам удалось избежать эксцессов лишь по той причине, что мы сами себя повязали такой жесточайшей дисциплиной, которая не снилась даже нашим мулам. В России у нас оставалось чуть больше тысячи наших агентов и вербовщиков. Ещё полторы тысячи работали везде, где только постоянно жили русские, белорусы и украинцы, но это вовсе не означало, что мы не хотели иметь никакого дела с представителями других народов, когда-то живших в Советском Союзе. С ними мы тоже вели работу. Моё присутствие в Ново-Солигорске было обязательным. Поэтому уже первого марта мы с Олей заселились вдвоём в один номер. Из Москвы мы уезжали взяв с собой лишь минимум вещей, по паре больших чемоданов на каждого.

Городок нам понравился. Дома стояли в сосновом лесу на берегу водохранилища и как нам сказали, вода в нём чистая, так что купаться можно смело. Купаться, конечно, мы будем, если найдём для этого свободное время. Заселение шло быстро и мы сразу приступили к работе. Вообще-то народ, особенно учёные и конструкторы, отнёсся к нашему предложению с большим энтузиазмом. Ещё бы, отправиться в одна тысяча девятьсот пятый год и с нуля поднять там за пару десятилетий современную науку, это же будет такой пинок под зад всему Человечеству. Естественно, что после этого оно изменится, а если мы ещё и хорошо разыграем козырную карту Первой мировой войны и та завершится полной и безоговорочной победой России над всеми, включая даже союзников по Антанте, то это и вовсе будет совершенно новый поворот исторического развития.

Демократами среди нас даже и не пахло, но и каких-то особо упёртых монархистов, верящих в божьего помазанника, доброго и мудрого царя-батюшку, тоже. Больших сторонников дворян и аристократии, также выявлено не было. Ну, о том, кто чьё тело оккупирует, разговоров пока что не было, мы находились только на подступах к этому и сейчас нас волновали совсем другие проблемы. Правда, сам я при этом считал, что нам нужно будет обязательно реабилитировать в глазах народа это самое дворянство, высшую аристократию и чёртового царя-батюшку, чтобы сделать то, чем никто в нашей стране не занимался — превратить считающий себя великим русский народ, окруженный множеством этносов, в нацию.

Пока что я об этом никому не говорил, но уже отдал приказ найти толковых философов, высказывающих здравые мысли по этому поводу. Жить без царя в голове я всё же считал неправильным, но царь нам нужен был не абы какой, а воспитанный, как отец нации. По моему глубокому убеждению, только вокруг такого царя и могли сплотиться многие народы России. Единственно возможным кандидатом на эту должность я видел цесаревича Алексея. Этот мальчик, страдавший тяжким заболеванием, вырос мужественным и сильным человеком в нашей реальности и я был уверен, что останется таким же и в новой. Поэтому в число темпоральных десантников были включены такие врачи, которые могли помочь будущему царю, так как в то время я ещё не знал, что это гемофилия излечима.

Так уж получилось, что после того, как меня избрали командиром темпорального десанта, я стал постепенно смотреть на всё совершенно иными глазами и первой это заметила Оля. Если раньше я был мрачновато-ироничным циником и пофигистом, склонным к трагикомизму, то к марту месяцу постоянно увеличивающийся груз ответственности не то что бы стал менять меня, нет, моё мироощущение оставалось прежним, а просто заставил отказаться от прежней нарочитой беспечности. За ней, по большому счёту, я скрывал свою озабоченность и ноющую боль, часто мучавшую меня от того, что моя страна разваливалась у меня на глазах, как карточный домик. В Ново-Солигорске я стал относиться к делу иначе и всё чаще обращался к своим друзьям может быть и с излишней патетикой, но тем не менее с призывами забыть обо всём, кроме той миссии, которую мы сами на себя возложили. Странно, но меня почему-то никуда не посылали.

Наверное потому, что в самом конце февраля я приказал всем сжечь за собой мосты и забыть о том, что было дорого им раньше. По другому нам нельзя было поступать и уже очень скоро я сам это осознал в полной мере. Как говорится, шила в мешке не утаишь, а потому через какое-то время жителям Солигорска и ближайшему к нему населённому пункту Метявичи стало известно, что в Немецком городке, построенном с ошеломляющей быстротой, живут русские учёные с мировыми именами. Вскоре местные деятели, которые хотя и знали, что городок построен по личному разрешению Железного Батьки, всё же направили к нам