— Вот она.

Кабушкин взял монету, обсыпанную табачной пылью, и дважды подбросил её на ладони. С детским любопытством стал рассматривать сверкающий кружок, напоминавший о далёком детстве, о своём учителе…

— Вернулись бы те времена, — вздохнул Вафин.

— Давай не будем, — усмехнулся Кабушкин, вернув монету хозяину.

— Что не будем? — насторожился тот.

— Постараемся больше не попадать в окружение.

— Да я не о том. — Вафин, махнув рукой, спросил — А Яшка вспомнил учителя?

— Николая Филипповича?.. Нет. Он вспоминал своих девушек. И говорил про Светлану гадости.

Закурили.

Чтобы не мешать партизанам устанавливать снятую с немецкого танка пушку на телегу, повернули обратно. Кабушкин молчал. Невесёлой была та встреча с Яковом, о которой теперь и говорить не хотелось…

…Их дивизия с боями отступала к Бресту. Едва прошли первые километры, как выяснилось, что города Гродно и Брест уже в руках врага. Близ города Слоним, у станции Зельва, немцы сбросили большой десант с артиллерией, чтобы преградить дивизии дорогу. Когда штабные машины приблизились к этой станции, они были встречены сильным огнём. Полковник Молев отдал приказ уничтожить десант. Лейтенант Кабушкин попросился у майора Кадерметова пойти на передовую. Тот разрешил. У мельничной запруды на реке Зельенка вспыхнул бой. Фашисты любыми средствами стремились окружить штаб дивизии. Но это им не удалось. Однако встреча с десантниками обошлась дорого — погибло много воинов. Заместитель командира дивизии Молев, тяжелораненый, попал в руки врага. Подразделения, в том числе и взвод Кабушкина, сопровождавшие штаб дивизии, направились к городу Слуцку. Стрелковые полки, госпиталь и другие части — всего до семи тысяч бойцов — по лесным тропинкам отступали к городу Лунинец. В небе с рёвом проносились вражеские самолёты, по шоссе сплошной колонной продвигались немецкие танки…

В этом отступлении Кабушкин и встретил Якова. Встреча была неожиданной. И до этого знал он, что в дивизии, носившей имя Верховного Совета Татарстана, служит много казанцев. Майор Кадерметов как-то перед самым началом войны показал ему список младших командиров: дескать, посмотри, нет ли знакомых. Кабушкин увидел там фамилии друзей детства — Хариса Бикбаева, Андрея Счастливцева и других знакомых. Но ни с одним из них встретиться не удалось. И вот — пожалуйста.

Яшка мало изменился: те же светлые волосы, хитроватые глаза. Даже в армии не бросил привычку одеваться щёгольски: пилотка набекрень, гимнастёрка подпоясана широким офицерским ремнём.

— Вот это встреча! — воскликнул Яшка, удивляясь. — Не думал и не гадал, что мы так увидимся.

— На войне может быть и хуже.

Они шли рядом. Под ногами ломались ветки, местами чавкала вода.

— Говорили, ты на интендантской службе, — сказал Яшка, вытаскивая из кармана папиросы. — Где же твои машины? Почему не мчишься по шоссе?

— Те, которые нужно, сожгли, другие в тыл отправили.

— А Тамара успела выехать?

— Успела.

— Прут они сейчас на самой лучшей технике. Гитлер говорит: одержу победу с быстротою молнии.

Ваня вспомнил разговор в электротехническом цехе, четыре года назад. Яшка тогда говорил другое.

— Помнишь, когда я работал в цехе и читал однажды газету рабочим? Ты сказал, что Гитлер — шантрапа, дутый пузырь и прочее.

— Злопамятный ты, Кабушкин. Вряд ли я так говорил.

— Нет, память у меня хорошая. Не забываю.

— Плохого, — усмехнулся Яшка. — А помнить советую только хорошее.

Когда остановились на отдых, Яшка достал из кармана блестящую стопку и, наполнив её спиртом из фляжки, выпил. Вторую налил Ване.

— Пей.

— Натощак не пью, — отказался Кабушкин.

— Как хочешь… Тогда за твоё здоровье!

Яков выпил и вторую стопку.

— А где же твоя винтовка? — спросил Кабушкин.

— Зачем она? С меня и пистолета хватит. Я же теперь штабист…

Была подана команда не расходиться. Яшка, чьё настроение поднялось после того, как промочил он горло, начал вспоминать прошедшие дни.

— Были, были молодые годы, как говорил Харис, гороха полные карманы… А ведь я, Ваня, Светлану всё равно засватал. Она стала такой легкомысленной. Выпивать научилась. А раз девушка пьёт, она уже не может быть себе хозяйкой…

— Ты пьян, Яков.

— Ты сам виноват, замучил девушку. Света мне всё рассказала…

— А ты не изменился.

— На что намекаешь?

— Хватит! Не то… — Кабушкин поднялся.

— Всё, всё… — тут же вскочил на ноги Яшка и, раскланявшись, побежал догонять своих.

После изнурительных переходов по лесам и оврагам наконец-то заняли оборону восточнее города Сураж в Брянской области. Мост через реку взорвали. Немецкие войска приблизились к берегу. Затем, не останавливаясь, вошли в воду. Полковник Зашибалов приказал батареям открыть огонь. Снаряды потопили несколько машин и понтонов, спущенных для переправы. Бросившиеся в речку гитлеровцы попали под огонь пулемётов. Наступление было приостановлено. Противник ещё два раза бросался к переправе, однако ни один солдат не ступил ногой на эту сторону. Тогда разъярённые фашисты начали стрелять из артиллерии по нашим огневым точкам.

Сорок самолётов сбросили на берег бомбы. Но дивизия не дрогнула.

Когда полковник Зашибалов подходил к наблюдательному пункту полка, рядом разорвался вражеский снаряд. Взрывной волной его отбросило в сторону. Тяжело контуженный командир полка был доставлен в госпиталь.

Пришла нерадостная весть о том, что генерал-майор Михайлин погиб, генерал-лейтенант Карбышев, будучи в тяжёлом состоянии, попал в плен.

Враг упорно стремился к переправе. Но все атаки его были отбиты. От беспрерывной стрельбы стволы винтовок и пулемётов перегревались, обжигали руки.

А ночью был объявлен приказ об отходе на другие позиции. К утру заняли высоту вдалеке от города. Вырыли окопы, расставили огневые точки. Боеприпасов и снаряжения — достаточно. Патронов и гранат не жалели. Когда гитлеровцы, подобно мошкаре, лезли на высоту с трёх сторон и подымались в атаку, завязывался рукопашный бой.

Склоны были усеяны трупами. Особенно внизу, где лежали сотни убитых немцев. Видя, что высоту не взять, немцы два часа её долбили снарядами. Казалось, земля сошла с места. Едкий дым, перемешанный с