зависти, если бы увидел меня сейчас! Уж кому кому, а ему такие доспехи никогда не достались бы. Хотя скорее всего он никогда уже больше меня не увидит. Ни в доспехах, ни без них. Проглотит меня эта Безе- Злезе или, в лучшем случае, превратит в консерву. Для этого и так все готово: железная банка из доспехов, а в ней я… Эх, еще б разок увидеть Альбину… тогда и смерть не страшна. Вот бы она узнала, что я пал смертью храбрых, и хорошо бы, чтоб она до конца своих дней мучилась тем, что подумала обо мне плохо».

Генрих кликнул гномов. Бородачи тотчас явились на зов, ловко прикрепили к доспехам мальчика перевязь с мечом и почтительно отступили.

— Теперь вы, господин Герой, готовы к сражению, — сказал рыцарь-гном Эргрик, осматривая Генриха и одобрительно причмокивая. — Замечательно… Ах, как замечательно сработаны эти доспехи. Какой удивительный металл! Это не золото и не сталь. Это даже не джульгма — наипрочнейший сплав редкостных элементов… Этому чуду нет имени. А какая ковка? Или эта прекрасная чеканка? Как можно сделать такую глубокую, точную чеканку, если даже после удара боевого топора на этом сплаве не остается царапины? Нет, что ни говори, а по работе сразу видно, что доспехам не меньше пяти тысячи лет…

— Пять тысяч лет назад? — не поверил Генрих. — Разве они такие древние?

— О господин Герой! Никто в мире не знает, сколько им лет, — важно ответил Эргрик, а стоящие рядом четыре гнома энергично закивали головами, подтверждая эти слова. — Впервые о доспехах с выгравированным драконом, у которого глаза разного цвета, упоминается в саге о Демитлунгах, а саге этой пять тысяч лет, не меньше. Но уже и тогда, в это невероятно давнее для нас время считалось, что эти доспехи очень древние, что им почти столько же лет, как Миру… Вы, господин Герой, наверное, удивлены, что я, хранитель королевских сокровищ, у которого волшебные доспехи числятся под номером пять, вдруг высказываю столь откровенный восторг? Ах, простите мне эту слабость. Дело в том, что, зная очень много об этих чудесных доспехах, я никогда в жизни не рассматривал их так близко. С незапамятных времен черные пауки, которых вы имели мужество презреть, охраняли доспехи, и даже на моей памяти произошло несколько случаев, когда они жалили своим ядом особенно любопытных и утаскивали их наверх в свои логова для пиршества. — Эргрик немного помолчал.

— Знаете, — сказал вдруг он. — Вы уж берегите эти доспехи, по возможности, конечно. Жаль, если с ними что-то случится. Героев много, а такие прекрасные доспехи во всем мире одни. Это гордость королевской коллекции… А теперь, господин Герой, мы еще раз оставим вас на несколько минут наедине с самим собой: по традиции перед битвой вы имеете право какое-то время провести в раздумьях, помолиться вашим богам и прочее. Увы, времени на это у вас не так уж много, поэтому поторопитесь, а когда будете готовы, выходите в Пещеру Собраний. Его Величество будет ждать вас там.

Когда гномы вышли, мальчик вытащил из ножен волшебный меч и поднес к глазам. Заколдованный клинок воинственно сверкнул, на нем отчетливо проступили какие-то золотые письмена.

Несмотря на размер, а длина меча вместе с полутораручной рукоятью была не меньше метра, оружие оказалось совсем не тяжелым. Генрих взялся за рукоять двумя руками и несколько раз рассек мечом воздух.

«Будем считать, что краткий курс фехтовального мастерства я прошел», — невесело подумал Генрих. Он убрал меч в ножны и вышел из оружейной комнаты.

Как только мальчик в доспехах появился в пещере, древний народ радостно захлопал в ладоши. Со всех сторон доносились выкрики:

— Слава Герою! Слава и удача!

— Я готов, — сказал Генрих королю.

— Славной победы тебе, господин Герой. И да хранят тебя боги, — сказал король и сочувственно посмотрел на мальчика. «Вот и король считает, что жить мне осталось недолго», — подумал Генрих, радуясь, что никто не может увидеть через забрало шлема его унылое выражение лица.

— Куда идти? — спросил он.

Вперед вылетел один из духов.

— Я проведу вас в ваш мир, в Большой Мидгард, господин Герой. А дальше, на поле битвы, доставят вас ведьмы.

— Отлично! — стараясь выглядеть бодрым, сказал Генрих. — В путь?

— Удачи тебе, Герой, — пожелал король Реберик Восьмой, однако голос у него был полон сомнения.

— Удачи! Удачи! — послышалось со всех сторон.

Призрак поплыл по воздуху, и Генрих последовал за ним.

Мальчику не пришлось снова идти по ступенькам винтовой лестницы. Призрак завел его в какой-то коридорчик. Вспыхнул ослепительно яркий свет, Генрих зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что стоит на заснеженной улице.

— Подождите здесь, господин Герой, за вами прилетят, — сказал призрак и исчез.

Генрих принялся нервно расхаживать взад-вперед, борясь с соблазном плюнуть на все, снять доспехи и броситься со всех ног домой. «Ну что они мне смогут сделать? Ведь не убьют же! А как только Безе-Злезе заявится, древнерожденные никогда больше не сунутся в Регенсдорф и не смогут меня даже найти. Им-то хорошо — они сидят себе в Малом Мидгарде… там тепло, нет никаких опасностей, никому из них не надо жертвовать своей жизнью. Конечно, нашли дурачка!.. Хотя, я ведь сам вызвался… Ох, дурак я, какой я дурак!»

— Господин Герой, господин Герой, — услышал вдруг Генрих чей-то шепот. Он оглянулся — рядом стоял Капунькис.

— Скажите, пожалуйста, вас случайно зовут не Генрих? — несколько испуганно спросил глюм, готовый в любой момент дать стрекача.

Генрих промолчал.

— Нет, пожалуйста, скажите. Мне интересно… Вы так похожи на одного человека… Ну прошу вас, скажите. Я честное слово никому вас не выдам! — зашептал глюм.

— Да, Капунькис, это я, — вздохнул Генрих, решив, что будет обидно, если он погибнет и имя Героя останется неизвестным.

— Я сразу заподозрил, что это ты! — радостно заорал во все горло Капунькис. — Только не поверил себе. А кто б поверил? Ведь я тебя знаю: мы ж с тобой друзья! А друзья не могут быть Героями! Если они живут рядом с тобой — какие ж они Герои? Это ж тогда любой может считаться Героем. Нет, думал я, Герой — человек особенный, он не может быть таким, как другие люди. А как ты надел доспехи, тут я и понял, что Герой с виду — самый что ни на есть обыкновенный человек. Да! Самый обыкновенный. Только сердце у него ужасно храброе и бесстрашное.

— Тише, тише! — шикнул на него Генрих.

— Я с тобой полечу, — уверенно сказал Капунькис. — Я не могу оставить тебя одного.

— У тебя отважное сердце, малыш, но, извини, уж я обойдусь как-нибудь без тебя. Ты даже меча не имеешь…

— Имею! Имею! — радостно зашептал глюм. — Я все вещи собрал.

Он показал Генриху небольшой мешочек.

— А один знакомый гном подарил мне свой шлем!

— Нет, Капунькис, — сурово сказал Генрих. — Никуда ты не полетишь. Не хватало еще, чтобы ты погиб. Я ведьмам скажу, чтоб тебя не брали.

— Вот, значит, какой ты, — обиженно сказал глюм и, отвернувшись от Генриха, полез в подвальное окно.

Конечно, Генриху очень хотелось, чтобы рядом был друг. Но идти на смерть самому и волочить за собой друга… Нет! Генрих не хотел быть похожим на Клауса Вайсберга!