Он десять блаженнейших тысячелетий!» И Дьяус, душою и разумом бодрый, Услышал желанье жены дивнобедрой: «Средь мира людского подругу нашла я. Царевна Джина́вати, прелесть являя, Чарует и юностью и красотою. Отец ее славится жизнью святою. Ты добрых сердец награждаешь заслуги, Прошу, потрудись и для милой подруги, Могуществом, властью своей знаменитый, Корову с теленочком к ней приведи ты. Подруга, отведав напитка благого, Единственной станет из рода людского, Не знающей старости или недуга. Когда же счастливою станет подруга, Мне тоже, всеправедный, будет отрада, — Отныне отрады иной мне не надо!» Глаза дивнобедрой, как лотос, манили, И Дьяус, покорный их ласковой силе, Пошел, повинуясь возлюбленной слову, И с братьями вместе увел он корову. Он мужа святого украл достоянье, Не зная, к чему приведет злодеянье. Как видно, отшельника подвиг суровый Не смог отвратить похищенья коровы. С кошелкою, полной кореньев и ягод, Вернулся подвижник, не ведавший тягот. Увидел в смятенье, увидел в печали: Корова с теленком исчезли, пропали! Он долго, исполненный праведной мощи, Обыскивал заросли, чащи и рощи, Пока не постигнул провидящим взором, Что васу виновны, что Дьяус был вором! Он проклял их в гневе, возмездье взлелеяв: «За то, что все васу, все восемь злодеев, Коровы лишили меня многодойной, С красивым хвостом, удивленья достойной, — Людьми они станут, бессмертье утратив, Те восемь божеств, восемь про́клятых братьев!» Богам присудил он, в безумии гнева, От матери смертной явиться из чрева. Узнав о проклятье провидца лесного, Направились васу к отшельнику снова, Надеясь, что ярость прощеньем сменилась, Но не была братьям дарована милость. Сказал им подвижник, познавший законы, В раздумье о благе душой погруженный: «Послушались старшего младшие братья. Избавлю я вас, семерых, от проклятья,
