«Едва загорелся рассвет златоглавый,Явились пандавы, пришли кауравыИ встали вкруг ложа из стрел, на которомСын Ганги лежал с затуманенным взором.И люди простые пришли на рассвете —Мужчины и женщины, старцы и дети,С цветами, с сандаловой мазью[117] девицы, —Как будто молились блистанью денницы!К тому, кто из рода царей всех сильнее,Пришли музыканты, певцы, лицедеи.Оружье с доспехами сбросив на травы,Пандавы пришли и пришли кауравы.Они, о вражде позабыв и о сече,Друг с другом ведя только добрые речи,Годам прожитым сообразно и сану,Расселись вкруг сына Реки и Шантану,Расселись герои вкруг Бхишмы на поле:То солнце сверкало в своем ореоле!Расселись вкруг деда, полны состраданья,Как боги — вкруг Брахмы, творца мирозданья.А Бхишма дышал, как змея, проявляяСпокойствие, тяжкую боль подавляя.Сказал: «Я калеными стрелами мучим,Как будто охвачен я пламенем жгучим.Воды я хочу, о цари-властелины!»И воины с влагой холодной кувшиныИ яства ему принесли отовсюду,Но Бхишма сказал им: «Вкушать я не будуТого, чем питается род человечий:От мира людского ушел я далече,На ложе из стрел я лежу, ожидая,Чтоб солнце взошло и луна молодая».Всех воинов он опечалил отказомИ Арджуну кликнул, хваля его разум.Почтительно витязь сложил свои руки,Спросил: «Как смогу облегчить твои муки?»Сказал сын Шантану, в боях поседелый:«Меня истерзали каленые стрелы.Мой рот пересох, и горит мое тело, —Воды принеси, чтоб оно охладело.Ты — лучник великий, и деду в угодуДобудешь желанную, нужную воду»,«Пусть будет, как хочешь», — ответствовал дедуСей Арджуна, завоевавший победу,И на колесницу взошел, и ГандивыНатягивать стал тетиву, горделивый,И вздрогнули твари земные от звукаГудящего при напряжении лука.
