— Это было тогда — до встречи с Келли.

— Ты начал ощущать то же, что и я — что у нас победитель?

— Помнишь, что мы сказали старику? «Мы не ставим на неудачников».

Он вернулся к заметкам:

— Так. С католиками закончили. Перейдем к евреям. Прежде всего весенний обед в Б'най-Б'рит^{64}. Дело большое и важное.

— Разве мы не запланировали ввести в наш мозговой трест вест-сайдского раввина?

— Правильно. Он — высший класс. Уж так случилось, но я знаю, что он по горло сыт людьми Джентайла и придет к нам. Он в дружбе с Лютером. Пусть они встретятся и договорятся.

Он щелкнул по страницам:

— Есть еще обед Дочерей Израиля, Мемориальный обед рабби Транича, обед Американского фонда раввинов — все они чертовски важны, каждый — потенциальная трибуна. Теперь взглянем на празднование Дня основания вот этого города. Здесь живут два лидера. Они посвятили себя какому-то колониальному форту. Мозговой трест пусть проверит факты и, может, это удастся связать с сегодняшним днем. Если верить энциклопедии, это был важный форт. Между прочим, разве Келли не говорил, что один из его предков сражался в Гражданскую Войну?

— Сражался и был ранен в Вилдернессе.

Джош порылся в карманах и вытащил измятую вырезку.

— Это из «Таймс Магазин»^{65} о какой-то тюрьме, которую они открыли недалеко от Элмиры этой весной. Я встречался со старым другом в министерстве внутренних дел, и он назначит Келли главным оратором. Пусть мозговой трест поднимет важные проблемы гражданских прав, и мы сможем раздуть их. Между прочим, напомни мне, чтобы Келли откопал старые фотографии своего предка — как же его звали?

— Шеннон-Кружевные-Панталоны.

— Какого дьявола его так звали? — со смехом спросил Джош.

— Он все время носил экстравагантные панталоны и жилет. Планкетт и прозвал его так.

— Знаешь, если мы даже договоримся с Барни, мы сможем использовать этот факт, — задумчиво сказал Джош. — Шеннон-Кружевные-Панталоны сражался с Планкеттом, Келли сражается с Маллади…

— Ты действительно думаешь, что мы договоримся с Маллади?

— Кто может сейчас сказать? Но я должен согласиться с Келли в одном: Барни редкостный сукин сын.

— Лучше работать с десятью дьяволами, который ты знаешь, чем с одним, которого не знаешь.

— Мы по-настоящему скрестим шпаги, если решим договориться с Маллади, — сказал он. — Ладно, давай займемся программой.

Наконец мы все сделали, чтобы ехать в аэропорт и сесть на самолет до Вашингтона, когда Джош небрежно сказал, что сначала надо сделать остановку.

— Остановку? Зачем?

— Хочу оставить записку Вилли.

— Вилли?! Ради Бога, Джош, ты же не будешь использовать этого психа?

— Теперь подожди минутку, — успокаивающе произнес он, — не надо волноваться. Я знаю, ты не любишь этого парня.

— Он сумасшедший.

— Но он и лучший специалист по подслушиванию.

— Значит, ты намерен подслушивать телефон Джентайла?

— Сондерса, Ремингтона, Джентайла. Каждого человека, которого назвал Джелло. — Он нетерпеливо добавил: — А как, собственно, ты думаешь, мы проверим историю Джелло? Нам надо идти вперед и идти быстро. Я знаю, Вилли псих, но он нам нужен.

— Как ты сможешь с ним встретиться?

— Я узнал у друга из ФБР.

— Удивляюсь, почему ФБР или ЦРУ давно его не сцапали.

— Почему? Ответ прост. Они его используют. У них есть работа, которой они просто не могут пачкать руки, так что всегда есть Вилли.

— Ты намерен использовать его детективное агентство?

— Точно. Если он возьмется за это дело, я хочу использовать его людей двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю.

— Как я помню, канцелярия министра юстиции уже трижды отнимала у него лицензию.

— И каждый раз он получал ее вновь. Давай не будем обманываться: у этого парня слишком много друзей в Вашингтоне, чтобы долго оставаться без лицензии.

Он шутливо хлопнул меня по спине:

— Я приму быстро душ, а потом Подслушивающий Вилли Вильямсон. А ты пока не заскочишь к Элис, чтобы взять отпечатанное?

Пока Джош громко свистел под шумящим душем, я повернулся к окну. Но я не видел спешащих по Восьмой авеню бездельников, бизнесменов и актеров, я видел угрожающее лицо Подслушивающего Вилли.

Я не встречал его два года, да и тогда видел только мельком. Мы встречались с ним на северном вокзале в Филадельфии, когда он передавал Джошу записи телефонных разговоров за несколько дней. Это было во время кампании, которую мы проводили для сенатора от Пенсильвании, который старался вернуться на свой пост после того, как потерпел поражение от машины кандидата, который, как он клялся, был коррумпирован. Пленки Вилли доказали, что сенатор был прав. Мы так и не использовали этот материал, наш кандидат погиб в автомобильной катастрофе за три месяца до выборов. Может, я и суеверный ирландец, но я всегда связывал Вилли со смертью и насилием. После того случая Джош поклялся мне, что никогда не будет использовать Вилли. Теперь он намеривался нарушить слово.

Правда, как сказал Джош, Вилли все для него сделает, и я знал, что он мстительно ненавидел Джентайла. В причине ненависти проявлялось безумие этого человека. В начале карьеры Джоша, несколько лет назад, он взялся избрать члена муниципалитета в Нью-Йорке. Джош искал политическую зацепку, когда прочитал коротенькое сообщение, что семилетний ребенок погиб под колесами самосвала на улице Бруклина, где матери годами добивались от города установки светофора. Трагедия произошла в округе нашего кандидата.

Ребенок был единственным сыном Подслушивающего Вилли, и единственным существом, которого он любил. Вилли боролся за светофор вместе с соседями, и смерть ребенка чуть не свела его с ума. На месте происшествия он нокаутировал трех появившихся полицейских и чуть не придушил водителя самосвала. Поскольку репортеры при полицейской штаб-квартире попросту использовали краткие факты, которые взяли из полицейского рапорта, то они упустили драматические подробности трагедии. Но Джош этого не упустил и скормил всю историю Сисси Саутворт, а последовавшая кампания принесла ей высшую награду нью- йоркских журналистов. Джош избрал своего клиента и завоевал преданность неистового, неуравновешенного человека.

В то время Вильямсон, это электронный гений, был главным инспектором Нью-Йоркской Телефонной Компании. После смерти сына он стал главным связующим звеном между большим кольцом городских игорных домов и коррумпированными полицейскими. Работа Вилли заключалась в надзоре за агентами, расследующими уголовные обвинения. Когда агент сообщал Вилли, что наблюдается подозрительная активность по телефону, Вилли намекал об этом и владельцам игорных домов и полицейским. Игорные дома меняли свои адреса, но не раньше того, как коррумпированные копы получали на свои счета солидные вознаграждения. Так что Вилли использовал оба источника — и полицию и деятелей игорного бизнеса.

Новый комиссар поймал Вилли, и он был немедленно уволен. Но никакого уголовного обвинения не последовало. Вилли был слишком умен. Он заявил инспектору, который его уволил, что если против него будет выдвинуто обвинение, он направит в окружную прокуратуру пять записанных пленок. На пленках были зафиксированы разговоры между инспектором и недавно назначенным главой только что организованного комиссаром игорного дома.

Жалоб не последовало.