— Никак ты все съел? — не поверил своим ушам Бартолин. — И ничего мне не оставил?

— Так ведь я сильно проголодался, — оправдывался Силас.

— Все равно должен был оставить что-нибудь для меня, ведь это как-никак мой хлеб, моя колбаса, а теперь мне будет нечем ужинать.

— А вчера мне нечего было есть целый день.

— А я-то тут причем? — возразил Бартолин. — Ну теперь ты за это поможешь мне управиться с лошадьми. Я из-за тебя потерял сегодня уйму времени.

— Я люблю лошадей, — с готовностью согласился мальчик.

— Будешь навоз выгребать? — спросил Бартолин.

Силас помедлил с ответом, и барышник решил, что он не знает, что от него хотят.

— Ну, можешь ты сгрести вот это и вывезти на тачке? — и он показал на смесь соломы и навоза в стойлах позади лошадей.

— Все вот это? — спросил Силас, окинув взглядом длинную конюшню.

— Да, — ответил Бартолин.

— Навряд ли, — сказал мальчик.

— Ясное дело, сможешь, — затараторил барышник, — я тебя научу. Делай вот так.

Он схватил вилы и нагрузил тачку доверху навозом.

— Это вовсе не тяжело, — уверял он, — навозная куча возле самого дома, — и он показал на дверь конюшни.

— Вообще-то мне это делать неохота, — сказал Силас.

— Неохота! — проревел возмущенно Бартолин. — Может, ты думаешь, мне охота сидеть голодом до завтрашнего дня? Делай, что я тебе говорю. Меня в твоем возрасте никто не спрашивал, хочу я чистить конюшню или нет.

— Да ведь я пить хочу, — сказал Силас, — я ужас сколько хлеба съел.

— Колодец вон с той стороны, — указал Бартолин черенком вил.

Силас не тронулся с места.

— Ты, разумеется, хотел, чтоб я дал тебе пива? — язвительно спросил Бартолин.

— Хорошо бы, — отвечал Силас.

Бартолину хотелось опять заорать, но он сдержался:

— Ты получишь пиво, но сначала уберешь все это.

Он показал рукой на лошадиный навоз.

— Ну да! — сказал Силас и пошел к колодцу.

Бартолин подергал себя за бороду. Как бы заставить мальчишку остаться здесь, сделать его работником в конюшне? Правда, он маловат, но подучить его можно, а после он вырастет. Эта идея понравилась барышнику. Ведь иной раз нелегко работать одному, а когда надо ехать за покупками, приходится нанимать человека из деревни.

За постройкой проходила дорога. Силас поднимал ведро из колодца и задумчиво смотрел на нее. Дорога как дорога, не шибко хорошая, но ведь она ведет отсюда в какие-то новые места. Он долго стоял, пытаясь представить себе, где она кончается.

— Ты куда это подевался? — спросил Бартолин, когда Силас наконец вернулся.

— Да просто смотрел на дорогу. Куда она ведет?

— Ты мог бы остаться и работать у меня в конюшне, — поспешил сказать Бартолин.

Силас молчал.

— Ведь ты сам говорил, что любишь лошадей, — уговаривал его барышник, — и не хочешь глотать шпаги.

Силас замотал головой с такой силой, что его длинные волосы разлетелись веером.

— Ну, ты же сам видишь, — настаивал Бартолин, — что тебе лучше остаться у меня.

— И что я за это буду получать? — спросил Силас.

Тут пришла очередь Бартолина призадуматься.

— Хм… Получать… Голодать тебе во всяком случае не придется.

— Да, но ведь мне должна будет и плата полагаться кроме еды, разве нет?

Бартолин оценивающе оглядел мальчика с головы до ног.

— А сколько лет-то тебе? С виду не очень-то много.

— Тринадцать.

— Вот как, в твоем возрасте я до смерти был рад получить пропитание и жилье за свою работу.

Силас смотрел куда-то вдаль и не отвечал.

— Ну да ладно, сперва поглядим, на что ты годишься, — ободряюще заметил Бартолин.

— Я хочу, чтобы у меня была лошадь, — сказал вдруг Силас.

— Что? — спросил барышник непонимающе.

— Хочу, чтобы ты дал мне лошадь за работу, — пояснил мальчик так, будто речь шла о самом обычном деле.

— Что ты сказал? Лошадь?

Бартолин уставился на него так, будто только что его увидел.

Силас кивнул, а барышник разразился оглушительным хохотом.

— Ты что, не в своем уме? — проревел он.

Силас глядел в широко разинутый рот барышника.

— На что тебе лошадь? — спросил Бартолин, немного успокоившись. — Ты что, торговать собираешься? — Он снова оглядел Силаса с головы до ног с еще большим интересом. Может, из парнишки и в самом деле выйдет барышник?

Силас покачал головой.

— Так на что тебе лошадь?

— Ездить верхом.

Бартолин снова расхохотался.

— Тебе? Ездить верхом?.. Да что ты понимаешь в лошадях? Знаешь ли ты, где у лошади голова, где хвост?

Бартолин навалил навоз на тачку и покатил ее из конюшни, размышляя над предложением мальчика. Ему до зарезу был нужен помощник, и он мог бы, пожалуй, дать мальчишке старую клячу за работу. Вроде бы неплохо задумано. Этот щенок еще ничего не смыслит. Он опростал тачку и снова закатил ее в конюшню.

— Однако тебе сперва придется пожить здесь некоторое время, — сказал он Силасу. — Лошадь стоит дорого, а кто тебя знает, может, ты сразу с ней удерешь.

Вид у Силаса был довольный.

— Я уже выбрал коня.

Бартолин обернулся к лошадям.

— Это которого же?

— Вон того, — без колебания сказал Силас и показал на вороного, нервно перебиравшего копытами.

Бартолин чуть было снова не взорвался, но взял себя в руки. Силас безошибочно выбрал его лучшую, самую дорогую лошадь, но ведь это могло быть и случайно. Он показал парнишке несколько понурых лошаденок с косматыми гривами, нахваливая их.

Силас глядел на него с глубоким презрением.

— Мне нужен только один конь.

Барышник был вне себя от изумления.

— Ясное дело, я тебе и дам одного коня, — пообещал он.

— Но мне нужен только вон тот, — и он указал на вороного.

— А почему же именно тот? — спросил осторожно Бартолин.

— Потому что он самый лучший.

— Видать, ты спятил! — вспыхнул барышник, но кому, как не ему, было понятно, что мальчишка прав.