Барышник посмотрел на него искоса и вдруг протянул ему кусок колбасы, который держал в руках, и еще большой ломоть хлеба.

— Может, и матери у тебя тоже нет?

— Анина, — сказал Силас.

— Что? — спросил Бартолин.

— Ее зовут Анина, если тебе интересно, — терпеливо пояснил мальчик.

— Ты не очень-то охотно рассказываешь о себе, — обидчиво сказал Бартолин. — А откуда ты приехал?

— Оттуда, — махнул рукой Силас.

— Да это я видел, я хочу знать, как называется место, где ты живешь.

— Я нигде не живу, — серьезно ответил Силас.

— Да мне ясно, что ты убежал из дома.

— Семь дней тому назад, — не спорил Силас.

— Но ведь твоя мать там живет?

— Нет, — ответил Силас.

— Может, она тоже убежала из дома? — с кислой миной предположил Бартолин.

— Она уехала.

— Ах ты враль паршивый, — разозлился Бартолин, — думаешь, я не понимаю, что ты хочешь меня надуть и выдумываешь всякую чушь, чтобы я не отослал тебя назад?

— Вовсе нет, я знаю точно, что они уехали.

— Куда уехали?

— В другое место, — устало сказал Силас.

— Они? — спросил Бартолин. — Ведь ты говорил, что у тебя нет отца.

— Да у нее есть другой, ясное дело.

— Кто это другой? Почему ты не хочешь мне ничего рассказать?

— Филлип, — сердито сказал Силас.

Бартолин навострил уши: «Видать, не любит мальчишка этого Филлипа».

— Что за Филлип? — с интересом спросил он.

— Он глотает шпаги.

— Видать, ты его терпеть не можешь, — осторожно сказал человек, сидевший на соломе, и похоже, попал в самую точку. Мальчик в ответ скрипнул зубами.

— Он меня тоже терпеть не может, — резко ответил он.

— С чего бы это? — вкрадчиво спросил Бартолин, не понимая, в чем тут дело.

— Потому, что я не хочу открывать рот. Он пытался меня заставить…

— Глотать шпаги?

Силас кивнул.

Бартолин выжидающе посмотрел на него.

— За это он лупил меня ими, — спокойно сказал Силас.

— Шпагами? — удивился Бартолин. — Шпагами наказывать нельзя, может, ты хочешь сказать — ремнем от шпаги или вожжами, например?

Силас мрачно усмехнулся и уставился куда-то вдаль.

— И что ты делал тогда? — спросил Бартолин.

— Я нарочно играл, когда ему нужно было выступать. А он до того злился, что с трудом мог ее вытащить.

— Что вытащить?

— Да шпагу, — мечтательно ответил Силас.

— Из желудка? — с ужасом спросил Бартолин.

— Она застревала в горле, и люди не хлопали в ладоши, а насмехались над ним.

Барышник озадаченно почесал голову рукоятью ножа. «Чудной какой-то этот парнишка», — подумал он.

— И ты под конец удрал от них? — спросил Бартолин, помолчав.

— Уплыл, — поправил его Силас.

Бартолин рассмеялся.

— Это было отличное плаванье, черт побери! Почему ты не сидел на веслах?

— А зачем?

— Ясное дело, чтобы приплыть куда надо.

— Так ведь меня несло течение.

— Люди всегда гребут веслами, когда плывут куда-то.

— Да, люди всегда выдумывают какую-то ерунду, все-то им надо. Мебель, например.

«Чертов мальчишка», — подумал Бартолин и откашлялся.

— А где ты лодку взял? — спросил он.

— Ах, лодку, да она была там, на берегу.

— Вот оно что!

На короткое время наступило молчание, мальчик перестал жевать и начал клевать носом, ему ужасно хотелось спать. Вдруг Бартолин, как бы что-то вспомнив, резко повернулся к нему:

— Это ты там завывал?

— Завывал? — спросил Силас, с трудом открывая глаза.

— Да, вроде бы похоже было, что на флейте кто-то играл, — пояснил Бартолин, мешая мальчику заснуть.

Силас безразлично кивнул.

— Так это ты на флейте играл? — продолжал выспрашивать барышник.

— Да, — сказал Силас.

— Но звуки были какие-то странные, непохожие на настоящую музыку.

— Моя флейта тоже мешала Филлипу вытащить саблю из горла. Он хотел, чтобы я играл мотивы, которые все знают.

— А зачем ты играл в лодке?

— Когда играешь, не думаешь про еду, — пробормотал Силас, и глаза его медленно закрылись. Он просто-напросто заснул сидя.

Едва барышник коснулся мальчика растопыренными пальцами, как тот повалился на солому. Под рубахой у него Бартолин почувствовал что-то длинное и твердое. Это, видно, была флейта.

В конюшне кони нетерпеливо били копытами, Бартолин осторожно поднялся и вышел к ним, не переставая думать об этом странном мальчишке.

Только к вечеру Силас вышел из комнатушки барышника. Вид у него был вполне бодрый и веселый. Мальчик с любопытством разглядывал конюшню, и Бартолин не мог не заметить, что его очень заинтересовали лошади.

«И впрямь, — думал барышник, — сейчас конюшня почти полна, любо поглядеть, как они стоят рядами от одной стены до другой».

В самом деле, Бартолин мог гордиться своими лошадьми, но и ухаживать за ними было нелегко.

— Ну вот, теперь ты выглядишь куда веселее, — сказал барышник, когда Силас подошел к нему.

— Так ведь почти что ничего не осталось, — радостно ответил мальчик, похлопывая себя по животу.

— Чего это почти не осталось? — голос барышника выдал дурное предчувствие.

— Еды, — откровенно сказал Силас. — Теперь мне только пить охота. Ты не дашь мне напиться?