— Нет, здесь его нет!

— Он попал в лавину?

— Что вы говорите?

— Кто попал в лавину?

Шумел и гремел водопад; господи, хоть бы он смолк на минутку! Но гул водопада, кажется, был даже сильнее обычного.

— Ни-и-льс!

— Да! — закричал чей-то голос.

— Нет, не ты, Нильс, а Нильс Хауге! На Нильса обрушилась лавина!

Отец безрассудно пытался пробраться сквозь снежную толщу и крепко застрял. Пришлось ему побарахтаться в снегу, чтобы вернуться назад. Ему казалось: что-то надо делать, не то он сойдет с ума. Схватив лопату, он начал разгребать снежный завал.

Кто-то, размахивая фонарем по другую сторону обвала, сказал, что сейчас ищут наверху и узнают, нет ли Нильса внизу, у станции.

— Кто-то попал в лавину! — крикнул в ответ отец. — Я сам видел!

Может, Нильс лежит там внизу, под обвалом, мертвый, может, он еще жив, но будет уже поздно, когда его найдут! Кто-то снова крикнул по другую сторону обвала:

— Хауге, Хауге! Идут полицейские из города — с собаками!

«С собаками! — подумал он. — Что могут сделать собаки?!

Обвал слишком велик, он слишком глубок. Потребуется большая команда и очень много дней, чтобы пробиться сквозь толщу снега».

О, Нильс, Нильс!

Отовсюду начали стекаться люди. Несколько парней промчались на лыжах по горному склону вдоль реки, размахивая фонариками, казавшимися издалека крошечными точками света.

— Не ходите там внизу и не топчите снег! — раздался злой голос. — Вы только испортите все следы, и собакам ничего не найти!

— Мы, наверно, ничего не испортим, если найдем его! — закричал в ответ веселый голос, и кто-то засмеялся. Он смеялся! Для них внизу это были лишь спорт и развлечение, но не для него, отца Нильса.

— Нам нужен снегоочиститель! — закричал чей-то голос.

— Чтобы переехать мальчика насмерть, да?

— Один! — закричал у подножия горы Монсен. — Иди сюда, Один! Ищи, Один!

Пес топтался в сугробе, не зная, что делать.

— Убери эту глупую псину! — раздался чей-то злобный голос.

— Сам ты глупый!

Наконец нашелся человек, который взялся руководить поисками; то был уполномоченный ленсмана. Его легко было узнать по зычному голосу. Свет прожектора освещал весь горный склон, но не обнаружил ни единого темного пятна на белом косогоре.

— Петуха! — закричала какая-то старуха. — Принесите петуха! Петух поет, если оказывается над мертвым телом!

— Ищи, Один! — скомандовал Монсен, стоя по колено в снегу.

— Все успокойтесь! — приказал Йоханнессен. — Пока не придут собаки, мы все равно не сможем ничего сделать.

«Успокойтесь…» Легко ему так говорить, это не его сын лежал, погребенный в снегу. Хауге снова склонился над лопатой.

— Вот и все, — сказал Подхалим, поставив чемодан в номере 19 и потирая руки. — Так далеко, так хорошо!

— Во время мы пришли в дом на дороге, теперь опасно, большое движение, — пояснил Расмус. — Интересно, что там творится?

— Нас это не касается, — сказал Омар. — Будем делить сразу?

— Я так радуюсь, что не могу усидеть на месте, — сказала Соня. — Вынимайте все из чемоданов и начинайте дележ, а я покажу вам кое-что забавное взамен.

— Не понимаю, чего ты ждешь, ты же ничего не сделала, чтобы получить свою долю, — возмутился недовольный Омар.

— Немного денег девчонке надо дать, — сказал Расмус. — Вообще-то, Омар, ты тоже не очень много наработал.

— Тебе заплатили, будь доволен этим, — вмешался Подхалим.

— Вы снова за свое! — рассердился Омар. — Я думал, вы понимаете, что я намерен получить свою долю.

— Мы делим все на четверых и делим поровну, — заявила Соня.

— Возьмешь, что тебе дадут; будь довольна и этим, девочка моя, — урезонивал Соню Подхалим. — Ты все равно болтать не станешь.

— Соня получит поровну со всеми, — заявил Расмус.

Он подумал про себя, что уж у нее-то он сумеет выманить эти деньги. Ее-то, верно, легче обмануть, чем Подхалима.

— Ну что, будем делить поровну? — спросила Соня.

— Покончим с этим, — предложил Омар. — Не можем же мы потратить на дележ полночи.

Расмус открыл свой чемодан.

— Некоторые из этих красивых картинок чуточку отсырели. Положим их на обогреватель.

— Я слышал, что деньги не пахнут, но эти пахнут сыростью, — заметил Подхалим.

— Какие они красивые, когда разложены так, поверху! — восхитилась Соня.

— Убери свои руки! — резко крикнул ей Подхалим.

— Ну и фантазия у тебя! — обиделась Соня, аккуратно раскладывая большие банкноты на покрывале.

— Не люблю такие выставки, — заявил Подхалим.

— А теперь я открою вам маленькую тайну, — пообещала Соня. — Загляните под кровать — увидите кое-что забавное!

Сердце Нильса остановилось, ведь он уже давно понял, что Соня заодно с бандитами, но все же пытался убедить самого себя, что в душе она на его стороне, что она хочет лишь обмануть их. И вот теперь она сидела на краю стола и хохотала, меж тем как Расмус вытаскивал его из-под кровати за лодыжки. Они посадили его на стул, и Подхалим начал допрос.

— Хочу посоветовать тебе говорить правду, да побыстрее. А не то хуже будет! Понял? Что тебе известно про нас и как ты Это узнал?

— Я знаю, что ты взломщик сейфа и вор! — выпалил Нильс.

— Так, — произнес Подхалим. — Кто тебе сказал?

«Он ни за что не должен узнать о тете Бетти! — подумал Нильс. — Я не должен произнести ни слова о тете Бетти. Она в любую минуту может нагрянуть вместе с полицейскими. Надо только оттянуть время».

Наклонившись, Расмус резко и сильно ударил его по щекам и сказал:

— Это пока лишь дружеский привет, чтобы освежить твою память. Давай-ка побыстрее!

— Отвечай! Кто наболтал тебе? — присоединился к Расмусу Подхалим.

— Я понял это сам, — ответил Нильс, — потому что вы были здесь двенадцатого августа.

— Ты видел нас здесь двенадцатого августа? — наклонившись к нему, Подхалим стал трясти мальчика за плечи. — Ты нас видел?