двадцать лет правления Карла Лысого норманны добились значительных военных успехов
и собрали самую богатую добычу. Впоследствии, когда франки смогли организовать
сопротивление, норманны изменили тактику и, кроме того, цель своих вторжений: беспорядочные грабежи сменились продуманной эксплуатацией побежденного населения, а потом и постоянным поселением на территории, которая была признана их владением; именно так с 878 г. развивались события на северо-востоке Англии (будущая «область
датского права» – Danelaw) и с 911 г. – в области Ко, графствах Руана, Эвре и Лизье, которые Карл Простоватый оставил Роллону. После этого первая волна скандинавской
экспансии схлынула, и приблизительно на полвека наступило относительное спокойствие.
Не стоит искать причину побед норманнов в их численном превосходстве: отряды
викингов, состоявшие обычно из нескольких сотен бойцов, были вооружены не лучше, чем франки, в частности, они нередко пользовались мечами каролингских земель; правда, их собственная большая двуручная датская секира была чрезвычайно эффективна в
массовом рукопашном бою. По свидетельству Аббона[62], готовясь к осадной войне, норманны ограничились тем, что с помощью перебежчиков скопировали осадные орудия
своих противников. Зато их главным козырем была необычайная мобильность: используя
то корабли, «основной инструмент викингского империализма»[63], то коней, захваченных
у врага, норманны вели смешанные боевые действия, одновременно на суше и на воде, и
им легко удавалось застигнуть противника врасплох, причем сами никогда не попадали в
западню. Впоследствии норманны несколько утратили способность к быстрому
перемещению: превратившись в «полуоседлых флибустьеров»[64], они стали возводить
укрепленные лагеря с валами и бревенчатыми частоколами, подобные тем, что
сооружались в Скандинавии, и использовали их для хранения провизии, оружия и
награбленного добра. Наконец, эти дьявольские язычники и святотатцы были выходцами
из чисто военного общества, где каждый с отрочества до самой смерти не расставался с
оружием. Современники считали их способными на любую жестокость, коварство или
дерзость.
В первый период норманнских набегов, приблизительно в 840-865 гг., франки, явно
растерявшиеся, сопротивлялись очень слабо. Многие епископы и графы спасались
бегством, бросая население на произвол судьбы. Все, как могли, уклонялись от участия в
долгой и невыгодной войне и предпочитали дать себе отсрочку, выплачивая большие
компенсации. Даже хорошо укрепленные города не умели обороняться. Короче говоря, царил полный хаос, с которым Карл Лысый при всем желании ничего не мог поделать.
Позднее удалось организовать сопротивление в отдельных областях, конечно, слишком
пассивное, но сравнительно эффективное. На территориях от бассейна Луары до Рейна по
инициативе короля или других лиц начинаются повсеместное строительство укрепленных
мостов (таких, как в Питре на Сене), крепостей и замков, реставрация городских стен и
подготовка монастырей к обороне. Хроники приводят даже несколько примеров участия в
борьбе простолюдинов.
Однако нельзя утверждать, что достигнутые результаты были связаны с усилиями
франков, а не с некоторым ослаблением агрессии викингов. Когда викинги снова
вторглись в Империю в 879-887 гг., франки сопротивлялись немногим лучше, чем прежде, часто ограничивались выплатой дани в обмен на их уход. Если норманны смогли осесть в
Галлии навсегда, то сарацины, столкнувшиеся с активным противодействием Лотаря I (846 г.) и Людовика II (поход на Беневент в 866 г., возвращение Бари в 871 г.), упорным
сопротивлением местного населения и методичными контратаками византийцев (начиная
с 885 г.), недолго смогли удерживать лишь небольшие плацдармы в Италии.
В конечном счете успехи норманнов следует объяснять главным образом
отсутствием всякого «братства и согласия» между потомками Людовика Благочестивого, стремительным упадком центральной власти, вследствие чего правители, особенно
западной области Франкского государства (Francia occidentalis), а также и центральной
области Франкского государства (Francia media), оказавшись под давлением
(proceres), одновременно лишились большей части войска и средств. Конечно, Карл
Лысый мог повторять в своих капитуляриях распоряжения славных предков, но боевые
действия были только ширмой, прикрывавшей жалкие остатки былого могущества.
