привлекательней. По мере исчезновения ее наивности становилось ясно, что она чувственная женщина, и молодой герцог де Лонгвиль безумно влюбился в нее. Однако Габриэль считала, что, раз мать получила за нее от кардинала крупную сумму, она должна быть верна ему, и скрепя сердце отвергала ухаживания красавца Лонгвиля. Тот, будучи не в силах это сносить, отправился к ее матери и заключил с ней тайную сделку. Мадам д'Эстре после этого объявила дочери, что принимать Лонгвиля — ее долг, но, поскольку с кардиналом сделка не расторгнута, чувства его ранить нельзя.
Габриэль обрадовалась, что Лонгвиля не надо отвергать, потому что он ей очень нравился.
Жизнь с кардиналом и Лонгвилем казалась ей прекрасной, но такое положение не могло продолжаться долго. Кардинал вскоре обнаружил, что она его обманывает, и разгневался; однако тогда его брат, избранник судьбы Генрих де Гиз, стремился завладеть короной Франции, и каждый член рода должен был его поддерживать. Генрих де Гиз нуждался в своем брате-кардинале, поэтому кардинал присоединился к Генриху, а Габриэль уступил Лонгвилю.
Габриэль счастливо жила с ним, пока мадам д'Эстре не узнала, что дочь ее привлекла внимание мавра-банкира по имени Замет. Благодаря богатству он часто бывал при дворе. Франсуаза быстро заключила с ним сделку, очень выгодную; она сказала, что дочерью ее восхищался король Франции, а разве может быть для девушки большая честь?
И Габриэль пришла в дом Замета. Какое-то время она пребывала там. Однажды король увидел ее в Лувре и, заметив, что проданная им наивная девочка превратилась в чувственную женщину, проявил к ней интерес.
— Сир, от кардинала де Гиза она ушла, — сказал ему Эпернон. — По-моему, ее покровителями стали Лонгвиль и Замет.
— Ко мне она пришла такой наивной девочкой, — нахмурился Генрих. — Странная мать… торгует дочерью. И кажется, не только ею одной.
— Мадам д'Эстре, сир, порочная женщина. Она ведет распутную жизнь, и это ей еще можно простить. Но она продала своих дочерей, и хотя вы заключали с ней сделки, поскольку дочери у нее самые красивые во Франции, но делали это с отвращением.
— Дорогой мой, ты высказал мою мысль. Я жалею эту несчастную девушку, потому что ко мне она пришла девственницей.
— У вашего величества нежное сердце.
— А теперь она с Заметом. У меня есть план, дорогой мой. Мы подыщем ей мужа.
Габриэль часто бывала при дворе, и король с большим удовольствием навязывал ей общество одного из своих любимчиков. То был Роже де Сент-Лари, герцог де Бельгард, главный конюший Франции, хранитель королевского гардероба и главный постельничий короля.
Бельгард был молод и красив, несмотря на желтый цвет лица. Он танцевал с Габриэль и постоянно находился подле нее. Таков был королевский приказ, и он никогда еще не повиновался с такой охотой.
Очень скоро Габриэль и Бельгард влюбились друг в друга. Отвергать любовников было не в натуре Габриэль, и не успел король предложить им пожениться, как они стали искать возможности провести ночь вместе.
Король собрался заняться приготовлением к их свадьбе, но в Париж приехал Генрих де Гиз, на улицах появились баррикады, и Генриху вскоре пришлось уехать.
Мадам д'Эстре, боясь за жизнь дочери, оказавшейся таким щедрым источником доходов, забрала Габриэль и поспешила с ней в безопасный Кэвр.
Вскоре у мадам д'Эстре возникло столь важное дело, что она предоставила дочерям самим заботиться о себе. Покинув давно болеющего месье д'Эстре, она бежала с любовником, Этьеном д'Алегром, маркизом де Турзелем, губернатором Иссуара.
Наконец-то Габриэль получила возможность жить по своему желанию; больше всего ей хотелось возобновить связь с Бельгардом. Это оказалось нетрудно: он так же стремился к Габриэль, как она к нему, и когда избавлялся от своих обязанностей, то приезжал к ней.
Важные события последовали одно за другим. Генрих де Гиз был убит по приказу короля; король был убит сумасшедшим монахом по подстрекательству сестры Гиза; появился новый король Франции, и он склонен был оставить высоких должностных лиц на своих местах.
Питая симпатию к герцогу де Бельгарду, Генрих сделал его главным конюшим; потому-то Бельгард и неосторожно похвастал красотой своей любовницы перед новым королем Франции.
Скача бок о бок с Бельгардом, король увидел бастионы замка д'Эстре; с поднятым мостом и башенками они выглядели в солнечном свете очаровательно.
Бельгард самодовольно улыбался.
— Надеюсь, мой друг, ты не разочаруешь меня, — негромко произнес король.
— Сир, вы, ручаюсь, еще не видели такой красавицы.
— Ни слова больше, — сказал Генрих. — Ты слишком высоко возносишь мои надежды.
Они спешились, и по тому, как Бельгард фамильярно обратился к грумам, стало ясно, что в замке он частый гость. Слугам он не сказал, кто его спутник, — Генрих запретил.
Они вместе вошли в прохладный холл, навстречу им вышла молодая женщина. Очень грациозная, Генрих готов был согласиться с Бельгардом, что она несравненная красавица.
Женщина узнала короля, опустилась перед ним на колени, но он поднял ее, обнял и слегка отстранил, вглядываясь в лицо. Бельгард стоял, продолжая самодовольно улыбаться.
«Очаровательная, — подумал король, — и опытная, хотя, пожалуй, слегка огрубела от опыта».
В этот миг его внимание привлекла другая. Она спускалась по лестнице, волосы ее в падающих из окна солнечных лучах сверкали, как золото, она была помладше первой, хрупкой, с почти детской грацией и такой красоты, какой король действительно не видел прежде.
Стоящая перед ним женщина слегка повернула голову.
— Сир, — сказала она, — это моя сестра Габриэль.
Генрих направился к девушке, та остановилась на лестнице и вопросительно глянула на него. Первая резко крикнула ей:
— Габриэль! Его величество оказал нам честь.
Та сбежала вниз и направилась прямо к Генриху; опустилась перед ним на колени, и он не поднял ее, как сестру, но стоял неподвижно, глядя на ее золотистые волосы.
Поднявшись, Габриэль робко взглянула на него, и ей показалось, что перед ней старик. Генриху было тридцать восемь, ей — двадцать. От него не пахло духами, как от Бельгарда, и одет он был не так изящно. Взгляд его был острым, настороженным; лоб высоким и широким; густые грубые волосы, как и бородку, тронула седина. Он совершенно не походил на кардинала де Гиза, покойного короля Франции и других ее любовников. Ей захотелось сморщить нос от отвращения.
— Дорогие мои дамы, — сказал Бельгард, — его величество проехал вместе со мной несколько миль. Ему надо подкрепиться.
— Я распоряжусь, чтобы приготовили еду, — сказала Габриэль и повернулась, собираясь уйти, но король удержал ее, взяв за руку.
— Останьтесь, поговорите со мной.
— Но если ваше величество голодны… — Габриэль обратилась к сестре. — Диана…
— Я распоряжусь, — сказала та; и король не стал ее задерживать.
— Может, его величеству хочется полюбоваться садом, — предложил Бельгард.
— Хочется, — ответил Генрих, — притом в обществе мадемуазель Габриэль.
— Пойдемте, я поведу вас, — весело воскликнул герцог.
Генрих улыбнулся ему.
— Ты забыл о мадемуазель Диане? Поболтай с ней, пока мадемуазель Габриэль покажет мне сад.
Бельгард стоял, глядя им вслед.
«Как мог я так сглупить? — спрашивал он себя. — Обратить внимание первого волокиты Франции на первую красавицу в стране, и волокита этот — король!»
Габриэль поняла, что король Франции влюбился в нее и с наивностью, которая была бы смешной, не
