разлучала их судьба, никто не сможет заменить им друг друга. Встреча их вызвала множество слухов. Однако сплетни были столь же неотъемлемой частью жизни Марго, как наряды и драгоценности.
Доставила удовольствие ей и встреча с романтическим героем, испанским полководцем — незаконнорожденным братом Филиппа II Испанского доном Хуаном Австрийским, он устроил прием в честь Марго и пытался прибавить свое имя к списку ее любовников; однако при всем своем внимании и любезности дон Хуан прекрасно знал о целях ее приезда, и добилась она от него меньшего, чем ей хотелось бы.
Но визит во Фландрию оказался не напрасным; хотя кое-кто относился к ней с подозрением, как дон Хуан, Марго очаровала многих и проявила себя замечательным послом. Она достигла б своей цели, если б король Франции, Генрих III, питающий к брату ненависть и видящий — не без оснований — во всех его начинаниях желание возвеличиться над ним, не приказал бы ему отправиться на войну с гугенотами в то самое время, когда Марго так успешно вела его дело в Нидерландах.
Поэтому неудивительно, что, когда Марго вернулась в Париж, братья ее ненавидели друг друга пуще прежнего. Франциск Анжуйский был, по сути дела, пленником в Лувре, и они с Марго стали разрабатывать план его освобождения. С помощью сестры он в конце концов вырвался на свободу, спустясь ночью из окна ее покоев по веревке. Когда все мужчины оказались внизу, Марго и ее фрейлины, опасаясь разоблачения, сожгли веревку в камине.
Обнаружив побег младшего брата, король хотел отправить Марго в тюрьму, но сообразил, что это приведет к новым интригам; поэтому на ее просьбу о разрешении отправиться к мужу в Наварру ответил согласием. Было решено, что с нею поедет королева-мать.
Две королевы не могли путешествовать без большой свиты. В нее вошли кардинал Бурбонский, герцог де Монпасье и мемуарист Брантом, восхищавшийся королевой Наваррской и восторженно писавший о ней стихи. Фрейлин своих Марго отобрала придирчиво, в их числе оказались две неопытные девушки, почти девочки: Франсуаза де Монморанси, дочь барона Фоссе, и мадемуазель де Ребур, дочь дворянина-гугенота из Дофине, пострадавшего во время Варфоломеевской бойни.
Екатерина Медичи, помня о распутстве зятя, решила, что без «летучего эскадрона» ей не обойтись; к тому же дочь постаралась взять в свиту немало красивых мужчин и с ними наверняка собиралась предаваться утехам. Королева-мать неизменно готовилась к непредвиденным случайностям и была уверена, что «эскадрон» пригодится ей и во время путешествия и при беарнском дворе. Из этих соображений она велела ехать и ветеранке Шарлотте де Сов. Ей предстояло заниматься Наваррским; однако возраст Шарлотты, самой опытной при дворе в любовных делах и все еще красивой, перевалил за двадцать пять. Поэтому пришлось, на тот случай, если Наваррский сочтет свою некогда обожаемую Шарлоттту passee [14], взять и других соблазнительниц. Одной из них была девочка-гречанка Дайелла, уцелевшая во время набега на Кипр, очаровательное создание, юное и грациозное.
Они поехали в легких каретах к Орлеану через Этамп, ненадолго задержались в Шенонсо, любимом замке Екатерины Медичи, затем продолжили путь к Гиенни через Тур, Пуатье и Коньяк.
В Бордо Марго въехала с большим шиком — в оранжевом, своего любимого цвета платье, со спадающими на плечи черными волосами; на белом коне она выглядела великолепно, и люди, вышедшие полюбоваться кавалькадой, решили, что во Франции нет женщины, красивее королевы Наваррской, даже знаменитые красавицы «летучего эскадрона» не шли с ней ни в какое сравнение.
Там путешественницам сообщили, что Генрих встретит их в Кастера.
Марго ждала в замке встречи с мужем и думала, сильно ли он изменился; по мере продвижения на юг ее желание увидеться с ним улетучивалось. Она вспоминала, каким грубым казался Генрих по сравнению с ее любовниками, и надеялась, что он постарается обходиться с ней как с королевой.
Муж допустил, чтобы на место встречи она приехала первой. Это было совершенно в его духе. Может, он иначе не мог, однако такой любовник, как Генрих де Гиз, счел бы обязанностью благородного человека приехать первым.
Марго оглядела спутниц. Шарлотта де Сов выглядела самоуверенно. Определенно воображала, что возобновит прежние отношения с Генрихом. Неужели у него хватит глупости опять связаться с этой шпионкой?
Шум за стенами замка возвестил о появлении Генриха, Марго догадалась, что въезжает он без всякого церемониала и, значит, совершенно не изменился.
И вот Генрих предстал перед ней с легкой улыбкой, озорно поблескивая глазами.
— Женушка моя! — воскликнул он, крепко обнял ее и расцеловал в щеки.
«Нет, остался все тем же!» — решила она.
— Добро пожаловать… домой, — сказал Генрих. — Уверен, что мы все тебе понравимся.
— Я рада приезду сюда, — ответила Марго.
Она обратила внимание на человека рядом с ним. Он был высок, красив, и когда они встретились взглядами, в его глазах появился блеск, вполне понятный Марго; ее глаза блеснули в ответ, и она обрадовалась, что приехала в Наварру.
— Представляю вашему величеству своего родственника, графа де Тюренна, — сказал Генрих.
Тюренн низко поклонился; затем взял ее руку и поцеловал.
Марго затрепетала от прикосновения его пальцев; в начале каждого любовного приключения ей казалось, что оно затмит чьи бы то ни было; мало того, она внушала эту веру и своему партнеру.
Теперь эта мысль вдохновляла ее и Тюренна.
Та, чей визит Генрих предвидел, явилась к нему в покои.
— Узнав, что королевы едут в Беарн, я умолила их взять меня с собой, — сказала она.
Красивое лицо ее светилось обещанием наслаждений, но Генрих глядел на него равнодушно. Прошло много времени с тех пор, как он и Франциск Анжуйский — тогда еще герцог Алансонский — соперничали из- за ее благосклонности. Она была красавицей, но уже не юной.
— Правда, дорогая? — беспечно спросил он.
— Неужели ваше величество в этом сомневается?
Генрих, склонив голову набок, насмешливо поглядел на нее.
— Ты стала более серьезной, моя дорогая Шарлотта, более любезной.
— Я всегда старалась угодить вам.
— И очень многим! — Он засмеялся. — А наслаждение, доставляемое одному, не радовало другого. Бедная Шарлотта, твоя задача была невыполнимой.
Бывшая любовница протянула к нему руки. Возьми он их, она притянула б его к себе и принялась целовать. Генрих прекрасно помнил ее повадки. Как они возбуждали его! Но тогда он был младше. Правда, малышка Жанна стала ему надоедать; но он видел среди приехавших несколько соблазнительных созданий и не хотел заменять свою маленькую любовницу прежней. Лучше кем-то из более юных, свежих.
Поэтому Генрих глядел с улыбкой не на Шарлотту, а поверх ее головы.
— Твоя госпожа все такая же требовательная? — спросил он.
Шарлотта широко раскрыла глаза; до чего же неубедителен был наивный взгляд, повидавший так много.
— Королева-мать очень странная, — ответила она, пожав плечами. — Никогда не поймешь, что у нее на уме.
— Да, — ответил Генрих, — никогда не поймешь.
Потом поглядел ей прямо в лицо.
— Очень рад, что ты навестила меня, Шарлотта… в память о былом.
Это значило, что он не желает возобновлять прежние отношения. Придется возвращаться к госпоже и признаваться в неудаче.
Король и королева Наваррские были охвачены любовным пылом, поэтому жизнь казалась им прекрасной. Марго радовалась приезду, иначе она не оказалась бы в обществе Тюренна. Генрих был доволен их приездом в Беарн, потому что с ними находилась очаровательная мадемуазель Дайелла.
До чего восхитительное существо! Почти ребенок, но весьма чуткая к чести, оказанной ей королем Наварры. Не то что глупышка Тиньонвиль! Когда Генрих подошел к ней, она слегка застеснялась и
