был увлечен этой девочкой и очень не хотел расставаться с ней.
— Ты упрашивала его не разлучаться с тобой?
— Да, мадам.
— Так вот, скоро ты вернешься со мной в Париж. Король Наваррский поедет немного проводить нас. Это удобный случай. Приложи все силы. Я хочу, чтобы он уехал с нами.
— Постараюсь, мадам, но, когда я заговариваю об этом, он отвечает уклончиво.
Екатерина так ущипнула девушку за щеку, что та ойкнула.
— Это твоя забота, малышка.
Генрих и Марго сопровождали королеву-мать до Кастельнодари. Там они собирались распрощаться с ней, однако Екатерина не теряла надежды, что оба вернутся в Париж. Пока Генрих находился на свободе в своем королевстве, ни ее сын, ни она не чувствовали себя в безопасности; раньше они заблуждались относительно его — Екатерина в этом убедилась. Он не легкомысленный мальчишка, как представлялось ей; тем более важно не спускать с него глаз.
Она выяснила намерения Марго, неожиданно появившись в спальне, где дочь ее лежала на простынях из черного атласа, оттенявших белизну кожи.
Екатерина поглядела на нее и подумала, кого из любовников она ждет. Шпики заметили, что королева Наваррская слегка поостыла к Тюренну.
«Эта распутница, — подумала Екатерина, — моя дочь!» И ощутила легкую зависть к этой юной, чувственной красоте, с которой, казалось, достаточно поманить мужчину, чтобы он пошел на все ради соблазнительницы. Обладай она хотя бы половиной дочерней привлекательности, насколько иначе сложилась бы ее жизнь.
— Дочка, ты не сможешь жить в этом языческом захолустье, — объявила королева-мать.
— Как я буду скучать по французскому двору! — вздохнула Марго.
Екатерина по своему обыкновению внезапно расхохоталась.
— И по всем любезным мужчинам, обожавшим тебя?
— Меня обожают и здесь, мадам.
— Олухи и простолюдины; ты хотя бы радовала своим обществом культурных людей.
— Простолюдины часто оказываются хорошими любовниками.
— По сравнению с месье де Гизом?
Губы Марго дрогнули; она дерзко ответила:
— Ни один мужчина во Франции, ни один мужчина на свете не может сравниться с месье де Гизом, и вы, мадам, это прекрасно знаете.
— Возможно, когда-нибудь… — Екатерина с задумчивым видом пожала плечами. Марго навострилась. — Все можно будет устроить…
Нет. Это ловушка. Ей никогда не отдадут Гиза. Как это сделать? Развести ее с Генрихом? Гиза с женой? Увы, время, когда их брак был возможен, прошло.
«Бойся итальянки, дающей обещания!» Марго слышала эту поговорку, и ее не заманят в Париж навстречу неведомой судьбе. Во всяком случае, здесь, при дворе покладистого мужа, она может вести себя как вздумается.
— По-моему, жена должна быть рядом с мужем, — твердо сказала Марго.
Екатерина осталась недовольна, однако улыбка ее не выдала раздражения.
Теперь увезти короля Наваррского в Париж было важнее, чем когда бы то ни было. Тогда Марго придется вернуться с ним. Тогда эти двое внушающих тревогу людей будут под надзором.
Генрих нежно поцеловал Дайеллу. Он крепко держал ее в объятьях, словно ни за что не хотел расставаться с ней. Она была очаровательной любовницей — такой юной и ласковой, такой нетребовательной. Единственное, о чем она просила — вернуться в Париж, чтобы им не разлучаться.
— Увы, малышка, — сказал он, — судьба велит нам распроститься друг с другом.
— Не надо. Не надо, — всхлипнула она.
Генрих любовно, страстно поцеловал ее. Прелестная Дайелла! Он будет мучительно тосковать без нее.
Королева-мать и «летучий эскадрон» направились от Кастельнодари к северу, Дайелла уехала с ними; король и королева Наваррские остались.
Марго лежала на черных атласных простынях; в спальне горело множество свечей. Ее черные волосы спадали на плечи, черные простыни оттеняли белизну кожи.
Она улыбалась графу де Тюренну.
— Дорогой мой, — сказала Марго, — прошу больше не приходить ко мне в спальню без приглашения. Сегодня я не хотела принимать тебя.
— Но, моя принцесса, ты же знаешь, я привык…
Она махнула рукой.
— Привычки меняются, мой друг.
— Однако чувства мои к тебе останутся вечными.
— Увы, — ответила Марго, — а мои к тебе угасли.
— Не могу поверить.
— Как же мне тебя убедить?
— Любовь моя…
— Бывшая…
— Настоящая…
— Месье де Тюренн, мы провели вместе немало приятных часов. Но знаешь, как бывает. Вспыхивает пламя, кажется неугасимым… а потом вдруг гаснет. Так произошло и у нас.
— Моя любовь неугасима.
— Друг мой, в любви нужна взаимность. И ты прекрасно это знаешь.
Граф поглядел на Марго, сжав кулаки, и ей показалось, что он хочет ее убить. Когда де Тюренн разжал кулаки, она ощутила странное разочарование.
— Если ты покинешь меня, — сказал он, — я повешусь.
Марго отвернулась, а когда вновь повернула голову, графа в спальне не было.
Ей представился безжизненный де Тюренн в петле из-за любви к ней!
В передней, примыкающей к спальне Марго, находилась одна из ее фрейлин, мадемуазель де Ребур. Убирая одежду госпожи, она слышала разговор Тюренна и королевы.
Мадемуазель де Ребур не видела в подслушивании ничего дурного. И даже преуспела в этом занятии. Она ненавидела Марго и мечтала от нее уйти; вместе с тем ей не хотелось возвращаться к французскому двору. После отъезда Дайеллы король слегка грустил, но глаза его все так же блуждали по женщинам двора, и мадемуазель казалось, что останавливаются на ней.
А почему бы нет? Правда, она не красавица, здоровье у нее слабое; но болезнь придает ей хрупкость, способную напомнить королю нежную гречанку. Может, потому взгляд его и задерживается на ней в последнее время? Мадемуазель де Ребур волновалась.
Послышался громкий страдальческий голос де Тюренна. Марго сказала, что не любит его, и бедный влюбленный дурак угрожал повеситься.
Королю бы это не понравилось. Он ненавидит насилие; к тому же Тюренн один из лучших маршалов Франции, перешедших в протестантство, а их не так уж много, боровшихся на его стороне, чтобы король мог позволить себе лишиться одного.
Тюренна надо остановить! Что если пойти к королю…
Она много дней искала способ привлечь к себе его внимание.
Король поднял де Ребур с колен — попросив личной аудиенции, она повалилась перед ним ниц.
— Мне очень жаль видеть тебя в таком горе, — сказал ей Генрих. — Дорогая моя, ты должна
