– Что еще? – спросил он.

– Вам будет необходимо порвать отношения с любым лицом, которое король объявит неприемлемым для него, и корректно относиться к слугам короля.

– Едва могу поверить, что это все требования Его Величества! – воскликнул принц с явным сарказмом.

– А дети? – поспешно вмешалась Каролина. – Если мы км полним условия Его Величества, будет ли нам разрешено забрать детей?

– Есть, Ваше Высочество, еще одно условие.

– Да?

– Вам вменяется в обязанность не возражать против драна короля попечительствовать над своими внуками.

– Нет! – воскликнула Каролина.

– Нет, нет и нет! – повторил за ней принц.

– Нам лучше остаться в таком положении, как сейчас, – улыбнулась ему Каролина. – Я знала, что принц слишком мудрый и проницательный и, конечно, слишком гордый, чтобы принять подобные условия.

– Это правда, – согласился принц.

Так сэр Спенсер Комптон ушел ни с чем, а ссора с королем не прекратилась.

– Он пожалеет о случившемся, – говорила Каролина принцу. Но в глубине души была бы готова согласиться на любые условия короля, лишь бы вернуть детей. И король это понимал. Поэтому он и ударил в самое больное место, чтобы она больше страдала.

Ну что ж, очень хорошо. Начались открытые военные действия. Если король хочет сражения с сыном и снохой, его желание будет выполнено.

Каролина чувствовала, что в силах заручиться могущественной поддержкой и победить.

И когда с визитом в Лейстер-хаус приехал Роберт Уолпол, она поверила, что ее ждет успех.

Принц не терял надежды завоевать Мэри Белленден и пользовался любой возможностью, чтобы сообщить ей о своих намерениях. Она же постоянно избегала его, делая вид, будто не понимает, чего он добивается.

Ему нравилось рассказывать о своих желаниях, поэтому он сообщил Генриетте о чувствах, которые питал к Мэри Белленден. Разумеется, Генриетта не могла не знать о них, потому что об этом говорил весь двор. А принцу даже не приходило в голову, что его признание выглядит очень странно. Он делился своим намерением сделать любовницей Мэри Белленден с женщиной, которая уже была его любовницей. Он принц, а это значит, он выше упреков. Больше того, он считал себя любвеобильным мужчиной и верил, что так думают все. Поэтому странно было бы ожидать, что его способны удовлетворить одна любовница и одна жена.

– Этой девушке нравится, чтобы за ней гонялись, – жаловался он Генриетте. – Она наслаждается ухаживаниями. Но это тянется слишком долго. Что мне делать?

Генриетта мягко посоветовала ему прямо сказать ей о своих намерениях.

– Она не дает мне шанса поговорить с пей. Она слишком много смеется. Или притворяется, будто не понимает, что я говорю. Вроде этого мерзавца Ньюкастла. А иногда тараторит так быстро, что я не могу ее понять. Она очень капризная девушка… хотя и очень хорошенькая. По-моему, Генриетта, среди фрейлин моей жены она самая хорошенькая.

– Как пишут поэты: «Или Мэри, или Молли», – согласилась Генриетта.

– О, боэты. Не говори мне о боэтах. Принцесса о них такого высокого мнения, что верит всей их болтовне. Мэри лучше, чем Молли, и я уже давно приметил ее. Генриетта, пригласи ее сегодня вечером к себе, и я поговорю с ней.

Генриетта, как всегда, покорно согласилась выполнить желание принца. Во-первых, она хорошо знала, что Мэри не примет его предложения, а во-вторых, понимала, что, если она пригласит Мэри, ее положение не изменится. Хотя принц постоянно утверждал, что он англичанин, на самом деле он оставался типичным немцем. Во всяком случае, в своем отношении к женщинам. В этом он походил на отца, который более двадцати лет сохранял верность Эрменгарде Шулемберг, независимо от того, сколько у него было других любовниц.

Генриетта передала Мэри Белленден, что вечером по приказу принца ждет ее в своих апартаментах.

Мэри, получив такое распоряжение, сразу помрачнела.

– Я не могу прийти, – заявила она.

– Это приказ принца.

– Вам придется сказать, что я больна.

– Если вы скажете, что больны, он пригласит вас в следующий раз. Ведь вы не можете быть больны постоянно.

– Что же мне делать?

– Сказать правду.

Мэри молча повернулась и ушла, но даже она не рискнула не подчиниться распоряжению принца. В девять вечера она вошла в апартаменты Генриетты. Ровно в девять, ни секундой

раньше, ни секундой позже – принц гордился своей пунктуальностью – он явился туда. Принц сиял от удовольствия. В отличие от мрачной, сдержанной Мэри.