кроме того, цепи возвышенностей, состоящие из глинистых и песчаниковых сланцев с ясно заметной рябью, в которых не видно ископаемых; но так как они обычно вынесены из горизонтально лежащих масс траппов, то, вероятно, они тоже составляли часть первобытного дна и, может быть, в них еще найдут ископаемые.
Характерные особенности дождливого сезона в этой удивительно влажной области могут до некоторой степени объяснить периодические наводнения Замбези и, может быть, Нила. Дожди выпадают, по- видимому, в связи с передвижением солнца в октябре и ноябре, когда оно проходит над этой зоной на своем пути к югу. По достижении им в декабре тропика Козерога наступает сухой сезон: декабрь и январь являются месяцами, в которые около этого тропика (от Колобенга до Линьянти) царит засуха. Когда солнце в феврале, марте и апреле снова возвращается на север, здесь бывают самые сильные дожди, и равнины, которые были в октябре и ноябре хорошо увлажнены и пропитались дождем, как губки, становятся пересыщенными водой и разливают дальше ее прозрачные потоки, которые заполняют берега Замбези. Такое же явление вызывают, вероятно, периодические наводнения на Ниле. Обе реки берут начало в одной и той же области; разница существует только в периоде наводнения, может быть, оттого, что обе реки находятся на противоположных сторонах экватора. Говорят, что воды Нила становятся мутными в июне, а наводнение достигает наивысшего подъема в августе, т. е. в тот период, когда, по нашим предположениям, происходит перенасыщение. Вопрос этот заслуживает внимания тех, кто изучает область между экватором и 10° ю. ш., потому что когда солнце бывает на самом дальнем пункте севера, т. е. на тропике Рака, то Нил не обнаруживает сильного увеличения, что имеет место во время возвращения солнца к экватору, точно так же, как в другом случае, когда оно бывает на тропике Козерога и Замбези начинает проявлять признаки подъема воды.[14]
Согласно сведениям, полученным мной от занзибарских арабов, с которыми я встретился в Нальеле, область, находящаяся к востоку от Лунды, где мы путешествовали, напоминает по своему ландшафту местность Лунды. Арабы сообщают о болотистых степях и о том, что на некоторых из них нет деревьев. Они указывают в том направлении большое неглубокое озеро, называемое Танганьика, которое можно переехать на челноках в три дня. Оно соединено с оз. Калагве (Карагуе?), находящемся дальше на север.
Из последнего выходит много небольших потоков, собирающихся в р. Лоапулу, восточный приток Замбези, который, идя с северо-востока, протекает за городом Казембе.
Южная оконечность этого озера находится на расстоянии десяти дней пути к северо-востоку отгорода Казембе, а так как город Казембе находится, вероятно, более чем в пяти днях пути от Шинте, то от нас до него не ближе 150 миль [280 км].
Переправившись через северную Лотембву, мы продолжали путь к оз. Дилоло. Это красивая водная гладь в 6 или 8 миль [11–15 км] длиной и в 1 или 2 мили [1,8–3,7 км] шириной. Озеро имеет почти треугольную форму. От одного из углов озера отходит ответвление, которое идет в южную Лотембву. После унылой и однообразной равнины и лесного мрака вид этих синих вод и ударяющихся о берег волн производит особенно отрадное впечатление. Душа истосковалась по оживляющим впечатлениям, которые всегда вызывались у меня видом широкого пространства огромного старого океана. В этом есть жизнь, а однообразная плоскость, по которой мы брели, вызывала такое чувство, как будто я был заживо погребен.
Моене Дилоло («господин озера») был толстый веселый парень. Он сетовал на то, что когда у них не бывает иностранцев, то бывает много пива, а когда иностранцы приходят, то пива не бывает. Жители окрестностей охотились в это время на антилоп, чтобы послать вождю Матиамво их шкуры в качестве дани.
В озере ловится много рыбы; в камышах много гнезд с новыми выводками водяных птиц. Озеро Дилоло находится на 11°32 ю. ш. и 22°27 в. д.
14 июня мы дошли до деревень с беспорядочно настроенными хижинами. Этими деревнями управляет Катема. Катемы в данный момент тоже не было, он добывал шкуры для Матиамво. Очень было приятно видеть опять знакомые лица.
15 июня Катема услышал о моем прибытии и вернулся с охоты домой. Он очень хотел, чтобы я отдыхал и побольше ел, и предоставил мне все для отдыха. Люди в этих местах чрезвычайно гостеприимны, и Катема был не последним из них. Когда он пришел к нам в лагерь, то я, согласно обещанию, которое дал ему на пути в Лоанду, подарил ему плащ из красной байки, украшенный золотыми блестками, бусы и порох. Катема спросил меня, не могу ли я сделать для него такое же платье, какое ношу сам, чтобы при посещениях его чужеземцами он мог иметь вид белого человека. Уходя от нас и желая следовать домой наиболее достойным его особы способом, он сел на плечи своего уполномоченного. Уполномоченный был слабым человеком, а вождь – ростом в 6 футов [более 1,8 м] и очень плотной комплекции; если бы уполномоченный не привык носить его, они полетели бы кувырком.
На следующий день Катема подарил нам корову. Большинство его коров были очень красивые животные белого цвета. Здесь мы видели стаю галок (в Лунде это большая редкость); разгребая землю, они клевали червей, которых здесь едят также и люди.
19-го числа, оставив город Катемы и пройдя четыре мили на восток, мы перешли вброд южное ответвление оз. Дилоло. Оно имело в ширину милю с четвертью [2,3 км]; поскольку по этому ответвлению вода идет в Лотембву, озеро является, по-видимому, водостоком окружающих плоских равнин. При переходе его вброд вода была нам по грудь. Мы с большим трудом пробирались сквозь заросли аронника и тростника. Пройдя около трех миль на восток, мы подошли к южной Лотембве, протекающей по долине; ширина долины равнялась 2 милям [3,7 км]. Ширина Лотембвы равнялась здесь 80 или 90 ярдам [до 80 м]; на ней много островов, покрытых густой лесной растительностью. В дождливый сезон долина затопляется, и когда вода высыхает, то местные жители вылавливают огромное количество рыбы. На каждом шагу здесь видишь верши. Одной маленькой рыбы величиной с пескаря налавливают полные мешки и сушат на солнце. Эта рыба горьковата на вкус и имеет острый запах. Моим людям она очень понравилась, несмотря на то что прежде им не встречалась. После затопления на многих тропинках остается какая-то отвратительная слизь от разлагающейся растительности, и благодаря этому в период высыхания происходит много заболеваний.
Мы прошли через обширную равнину, находящуюся на северном берегу Леебы, и переправились через эту реку у Каньенке, которая находится в 20 милях [37 км] к западу от возвышенности Пири, места нашей прежней переправы.
Так как была зима, то можно упомянуть о том, что температура воды по утрам была 47° [17,7 °C], а температура воздуха 50° [18,8 °C]; воздух, насыщенный влагой, был холодным, но днем на солнце становилось очень жарко, и температура в самых прохладных местах доходила до 88–90° [33,3—34 °C], а вечером до 76–78° [28,7—29,5 °C].
Мы добрались до нашего друга Шинте и были радушно приняты этим приветливым человеком. Его город стоит на 12°37 35» ю. ш. и 22°27 в. д. У него мы оставались до 6 июля. Нам предстояло теперь плыть по Леебе. После того как я видел Коанзу около Массангано, я считал, что Лееба больше Коанзы по крайней мере на одну треть. Во время последнего наводнения уровень воды в ней поднимался почти на 40 футов [12 м] по отвесной линии, но этот подъем был, вероятно, выше обычного, потому что количество выпавшего дождя было выше среднего. Мои спутники купили у балонда много небольших челноков, в которых можно было сидеть только по два человека. Они были очень тонкие и легкие. На них охотятся по воде за животными.
Спускаясь по Леебе, мы видели много диких животных, особенно тагеци (Aegoceros eguina) и одну великолепную антилопу путокуане (Antilope niger) и двух прекрасных львов. В одной деревне нас очень просили убить буйволов, которые каждую ночь опустошали огороды ее жителей и уничтожали маниок. Так как мы не имели успехов в стрельбе по той дичи, которая нам попадалась, и нам очень хотелось мяса, то мы отправились по следам старых буйволов. Эти животные проявляют большую осторожность, выбирая для своих дневных стоянок или отдыха самую густую чащу леса. Мы несколько раз подходили к ним на 6 ярдов [5 м], прежде чем узнавали, что они находятся так близко, и слышали только треск веток под ногами промелькнувших животных.
Когда мы, осторожно крадучись, ступали по сухим листьям, нас охватывало волнующее чувство, потому что мы могли каждый момент подвергнуться внезапному нападению этих очень опасных зверей.
