сильную склонность сделать такую попытку. Но выводы из всего, что я слышал о Матиамво, были неутешительными: не могло быть ни одного шанса за то, что я получу от него разрешение на проезд через его страну.
Я счел самым лучшим отправиться на юго-восток от Кабанго к нашему старому другу Катеме; я попросил у Муанзан-зы дать нам проводника; он согласился выделить мне для этой цели одного из своих людей.
Балонда, живущие в этой части страны, очень мне понравились. Они имеют более приятный вид, чем обитатели побережья. Женщины их предоставляют своим зубам оставаться ослепительно белыми; они были бы миловидными, если бы не их обычай вставлять в носовую перегородку кусочки тростника. Настроение у этих женщин, по-видимому, всегда приподнятое; они проводят время в непрестанных разговорах, погребальных и свадебных церемониях.
Мы были вынуждены заплатить нашему проводнику вперед, и хотя он обещал нас проводить до вождя Катемы, но прошел с нами только один день. Он нисколько не стыдился того, что нарушил договор. Если бы такой поступок был совершен среди баквейнов, то человек, совершивший его, был бы наказан.
Причина, по которой нам обязательно нужен был проводник, заключалась в необходимости идти по удобной тропе. Тропы здесь очень узкие, но идти по ним удобнее, чем пробираться в прямом направлении через густой лес с его спутанной тропической растительностью. Даже в случае необходимости отклониться от своего пути мы знали общее направление, которого нам нужно было держаться, но для того, чтобы избежать непроходимых лесов и болот и знать, где переправляться через реки, мы всегда старались достать проводника.
Оставив Кабанго 21-го числа, мы переправились через несколько небольших потоков, впадающих в Чигомбо слева от нас, и в одном из них, – первый раз в Африке, – я увидел древовидные папоротники (Cyathea dregei). Ствол у них был около 4 футов [1,2 м] высотой и 10 дюймов [25 см] толщиной. Мы видели также две разновидности травяных деревьев, которые во влажных местах достигали 40 футов [12 м] высоты. При переправе через Чигомбо в 12 милях [22 км] за Кабанго мы обнаружили, что она была всего по грудь глубиной, но течение ее было очень быстрое. Мы с удовольствием увидели на берегу доказательства присутствия буйволов и гиппопотамов. Здесь мы нашли себе другого проводника, более пожилого человека из племени балонда.
Небольшие потоки в этой части страны не слишком глубоки, и гигантские травы, которые нам надоели, пока мы шли до д. Кабанго, не причиняли нам неприятностей по склонам потока. Страна здесь абсолютно ровная; люди в ней занимаются возделыванием маниока. Здесь не увидишь больших населенных пунктов, потому что туземцы предпочитают жить в небольших деревнях. Теперь мы снова пришли в местность, где водятся крупные животные, но они настолько робки, что нам не пришлось еще увидеть ни одного из них.
В данное время страна покрыта желтоватой, совершенно засохшей травой. Некоторые из деревьев и кустарников еще зеленые, а другие совсем утратили листву, потому что пробивающиеся молодые почки сбросили вниз старые листья. Деревья, которые на юге в течение зимних месяцев стоят оголенными, очень недолго остаются здесь без листвы. Однако иногда холодный северный ветер доходит даже до Кабанго, и тогда, подвергаясь действию холода, растительность принимает вид, свойственный ей во время зимы. Нежные ростки вечнозеленых деревьев на южной стороне выглядят как обожженные; листья маниока, тыквы и других южных растений гибнут, в то время как те же самые растения, защищенные от ветра лесом, продолжают зеленеть круглый год.
Во внутренней части Южной Африки зима имеет различные степени холода, сообразно широте. В центральной части колонии Кэпа земля покрывается снегом, и зима бывает часто очень суровой. В Курумане снег выпадает не часто, но мороз бывает сильным. Даже на р. Чобе иногда случается мороз. Частично зима наблюдается даже в долине племени бароце. Но за р. Оранжевой холод и сырость никогда не бывают одновременно. Дождь там редко выпадает во время зимы или не выпадает совсем; отсюда – благотворное действие климата страны бечуанов на здоровье. Сомнительно, чтобы севернее долины бароце были когда- нибудь морозы, но в период преобладания южных ветров термометр падает там до 42° [15,8 °C], что и производит впечатление сильного холода.
Нет ничего красивее того вида, который принимает местность около Колобенга при наступлении весны. Перед началом дождей днем дует всегда сильный восточный ветер, стихая к ночи. На небе скопляются нарастающие массы облаков, смягчая нестерпимо яркий свет южного солнца. Ветер высушивает все, а когда он усиливается, то становится горячим и поднимает облака пыли. Днем температура поднимается выше 96° [36,2 °C]. После этого наступают ливни, и когда почва хорошо пропитается влагой, то вызванная этим перемена бывает поистине чудесной. За один или два дня весь ландшафт принимает заметный легкий зеленоватый оттенок; распустившиеся в пять-шесть дней свежие листья и вырастающая молодая трава создают весенний вид. Птицы, которые в продолжение знойного ветреного периода молчали, теперь принимаются весело щебетать, петь и деятельно занимаются устройством гнезд.
Некоторые из них выводят птенцов несколько раз в год. Земля кишит мириадами быстро появляющихся насекомых.
В разных местах страны выходят из укрытий сотни многоножек и жуков, а вечером земля кишит тысячами термитов. Потоками выбегают они из своих жилищ и, слетав на одну или две сотни ярдов [90— 180 м], опускаются обратно под землю. Ничто не может сравниться с той энергией, с какой термиты в надлежащее время выходят на свет. Иногда это бывает в доме, и тогда, чтобы они не заполнили все углы дома, над отверстием раскладывают огонь, но они без колебаний проходят даже через него. Когда вечером они роем высыпают из-под земли, то кажется, будто крупные комья снега плавают в воздухе, и тогда собаки, кошки, ястребы и почти все птицы спешат уничтожать их. Туземцы тоже пользуются случаем и торопливо собирают их для употребления в пищу. Термиты имеют около полудюйма [1,25 см] в длину; толщиной они – с воронье перо. Они бывают очень жирные. Говорят, что жареные термиты очень вкусны. Их вкус несколько напоминает вареный рис. Нас однажды посетил на берегу Зоуги вождь племени байейе Палаки, мы в это время ели, и я дал ему кусок хлеба и консервированных абрикосов. Ему, по-видимому, необыкновенно понравились абрикосы, и я спросил его, ел ли он в своей стране что-нибудь подобное. Он сказал: «А пробовал ли ты когда-нибудь термитов?» И так как я никогда их не ел, то он прибавил: «Если бы ты отведал их, ты никогда не захотел бы ничего лучшего». Термитов ловят, раскапывая термитник и ожидая выхода его «населения» для починки причиненного повреждения; тогда их быстро заметают в какую-нибудь посуду.
Благодаря выпавшему дождю скот выглядит здесь бодрым и чистым. Мужчины и женщины весело идут на свои уже разрыхленные поля и сеют семена. Крупные животные покидают места, на которых они были вынуждены собираться из-за воды, и становятся более дикими. Стада буйволов или антилоп узнают иногда чутьем издали, где выпал дождь, и уходят, направляясь к тому месту по прямой линии, но иногда они ошибаются и вынуждены возвращаться к воде, которую оставили.
30 мая. Мы оставили Банго и продолжали путь к р. Лоембве, которая идет в северо-северо-восточном направлении. В ней много гиппопотамов. Ширина ее равна приблизительно 60 ярдам [около 55 м], а глубина – 4 футам [1,2 м], так как теперь на ней устроены рыбачьи запруды, но обычно воды в ней бывает еще меньше. Как у всех африканских рек в этой части страны, у нее болотистые берега. Если смотреть с плато на долину, по которой вьется река, то последняя имеет чрезвычайно красивый вид. Ширина долины около мили [около 0,5 км].
Можно легко представить себе, какими прекрасными сельскохозяйственными участками могли бы быть некоторые места в ней и сколько населения могло бы жить здесь.
Деревни здесь отстоят очень далеко друг от друга, и доступ к ним затруднителен, потому что все тропинки, ведущие к ним, заросли очень высокой травой; даже бык с трудом пробирается по ним. Трава режет людям ноги, и все же нам встретились среди травы женщина с маленьким ребенком и девочка, несущие маниок.
Вид белого человека всегда вызывал трепет в их груди. В таких случаях они испытывали, по-видимому, большое облегчение, когда я не останавливался и спокойно проезжал мимо. В деревнях при моем появлении убегали даже собаки, поджав хвост, как будто завидев льва. Когда белый человек проезжает мимо хижин, то женщины подглядывают в щели изгороди и быстро убегают. Находясь среди бечуанов, я был вынужден останавливать женщин, которые пугали детей, угрожая послать за белым человеком, чтобы он покусал их.
